Аарон снова пожал плечами.
– Не знаю. Наверно, многих. Только потом перестали. Подъехал тот самый румынский офицер, начал кричать. Они тоже кричали в ответ. Но его крик был выше по рангу. Как я понял, предмет спора был все тот же, санитарный: кто потом будет убирать? Украинцы об этом вообще не думали – лишь бы убить, и всё. А румыны как-никак власть, они так не могут. Начальство приедет, спросит: что это у вас трупы повсюду валяются? Или не повсюду, а только на площади, все равно. Площадь-то главная, с мэрией, с полицией. Не закапывать же прямо здесь. А если не здесь, то на чем увозить? И куда?
– Верно, – согласился Золман. – Надо же… У убийц тоже свои проблемы. Никогда об этом не думал.
– Вот и они тоже не подумали, – хмыкнул Аарон.
– В общем, румынский офицер и украинский полицай покричали, покричали друг на друга и в итоге решили гнать нас за город, чтобы потом не пришлось возить туда трупы. И вот вся площадь поднялась на ноги, и они стали строить нас в колонну. Их было не очень много, а нас – огромное стадо. Огромное стадо людей, назначенных на убой подобно скоту. Отличие было только в том, что для забоя скота все уже готово заранее. Есть опытные пастухи, есть железнодорожные вагоны и есть специально построенная скотобойня со всеми своими стойлами, загонами, приспособлениями, разделочными цехами и захоронением отходов. Это очень непросто – быстро лишить жизни большое количество живых существ – вот что я понял в тот день. Они даже не знали, как организованно вывести нас с площади, а потому лишь бестолково бегали в толпе и почем зря лупили людей плетьми и дубинками.
Золман горько усмехнулся.
– Что ж они не попросили вас о помощи? Если кто и умеет организовать работу, так это евреи…
– Или немцы! – подхватил тесть. – Собственно, к этому я и веду. Уже вечерело, когда мы наконец двинулись к выходу из города, а к оврагу подошли и вовсе на закате. Они приказали всем сесть на землю и снова принялись кричать друг на друга. Представь себе, Золман, у этих идиотов не было подготовлено ровным счетом ничего. Не было ни лопат, ни патронов, ни какого-либо более-менее ясного плана. Клянусь тебе, в тот момент я уже почти не думал о смерти. Мне стало интересно, чем это все кончится. И тут всемогущий Господь послал нам спасение в образе немецкого офицера. Он подъехал на опеле со стороны города: стройный, подтянутый, весьма интеллигентный на вид, но с образцовой военной выправкой. Стоило ему выйти из машины, как вся эта нелепая суматоха немедленно улеглась. Немец выслушал доклад румынского офицера, кивнул, что-то негромко сказал и повернулся к нам, терпеливо ожидающим своей участи.
«Слушайте все! – прокричал он по-немецки, и его действительно услышали все. – Отправляйтесь по домам и ждите указаний военной комендатуры! О вас позаботятся! Все! По домам! Сейчас же!»
– Вас спас немец? – недоверчиво проговорил Золман. – Ты ничего не путаешь? Немец?
– Да! Да! Да! – часто-часто закивал Аарон. – А почему тебя это удивляет? Мы вообще слушали слишком много красной пропаганды. Я так уверен, что на немцев возводят напраслину. Это все-таки культурная нация. Когда они заправляли на Украине в Первую мировую, был и порядок. А когда ушли, начались погромы. Разве не так? Вот ты, лично ты, что плохого ты видел от немцев? Разве немцы убили твоих родителей в Николаеве? Разве немцы резали нас в Гражданскую? Разве немцы лютовали сейчас в Клишково, в Хотине, во всех окрестных деревнях?
Золман с сомнением покачал головой. Меньше всего ему хотелось сейчас спорить с тестем. Он довел-таки жену и детей до семейного дома, до обетованного берега, который не раз за время их скитаний по полям и лесам казался ему недостижимым. И теперь, когда схлынуло первое радостное возбуждение, на него навалилась безмерная усталость. Упасть бы на кровать и отключиться на полсуток, а то и на сутки…
– Это так, Аарон, но немцы командуют всем, – вяло возразил он. – Они ведут эту войну. Ничего тут не делается вопреки их желанию.
Аарон наклонился вперед, в глазах его горел блеск, блеск надежды.
– Знаешь, что я думаю? Немцы просто кинули нашим украинцам кость, вот и все! Кинули кость, чтобы привлечь их на свою сторону. А может, даже, чтобы повязать их страхом наказания. Это политика, понимаешь? Так раньше полководцы отдавали солдатне захваченный город. Два дня на грабеж… Вот и нас отдали, хотя и не солдатам, а нашим же соседям… – он горько усмехнулся. – Ты бы видел, каким был дом, когда мы вернулись с поля. Ворота настежь. Все внутри вверх дном. Что не украдено, то поломано, что не поломано, то изгажено… Эх… Но теперь-то все войдет в норму, вот увидишь. Дни грабежа кончились, и погромы кончились. Уж немцы-то научат их порядку! Всех научат…
Золман лишь бессильно махнул рукой в ответ.
Его неудержимо клонило в сон.
На следующее утро в ворота снова постучали.
Румынские патрули переходили от дома к дому, оглашая новый приказ коменданта. Всем хотинским евреям предписывалось собраться в здании городской гимназии. На сборы давалось полчаса, за неисполнение – расстрел.
– Надо идти, – сказал Аарон. – Все равно потом выгонят дубинками, так что лучше добром.
За прошедшие двое суток евреев в городе стало заметно меньше: теперь все они, хотя и с трудом, умещались в большом актовом зале. Ровно в десять на сцену вышел немец в сером мундире.
– Вот он, тот самый, – шепнул Аарон зятю.
Офицер говорил по-немецки, переводчик повторял по-румынски и по-русски.
– Мы обещаем вам защиту и порядок, – сказал немец. – Но защита и порядок стоят недешево. Я знаю, что вы припрятали немало драгоценностей. Вы всегда так делаете. Все это придется сдать, причем сдать немедленно. Предупреждаю: позднее будет произведен обыск. Те, у кого обнаружатся украшения, золотые и серебряные вещи, а также оружие или острые предметы, будут расстреляны на месте.
На полу посреди зала разостлали байковое одеяло. Один за другим к нему подходили люди, бросали в общую кучу обручальные кольца, часы, серьги, брошки, ожерелья… Когда куча выросла настолько, что вещи стали скатываться на пол, одеяло унесли, заменив его другим. Спустя час в зал вернулся все тот же интеллигентный немец.
– Я рад, что вы проявили готовность к сотрудничеству, – проговорил он с доброжелательной улыбкой. – Это позволяет надеяться, что и следующее предложение немецкой администрации найдет у вас достойный отклик. Нам нужна ваша помощь, помощь образованных людей. Нужны переводчики, инженеры, юристы, врачи, учителя. Нужны авторитетные духовные лидеры для работы с населением. Речь идет об официальном оформлении на гражданскую службу, с хорошим заработком и на приличных условиях. Мы принимаем только добровольцев, никого не намерены заставлять силой. Я обращаюсь ко всем обладателям университетских дипломов. Ко всем профессорам, докторам, бакалаврам, раввинам, которые хотели бы и далее приносить пользу обществу и, соответственно, своим семьям. В коридоре открыта регистрация желающих.
В зале поднялся шум, многие вскочили на ноги.
