То есть еще до прекращения огня начался настоящий массовый антирусский террор, который предприняла эстонская клика Пятса в отношении десятков тысяч русских людей.
Только после этого белые северо-западники получают от эстонского командования разрешение переправиться через реку Нарову. Мелкими партиями Белые части начинают пропускаться на территорию Эстонии. Но на другом берегу, вконец обессилевших русских людей, встречают и тут же полностью обезоруживают эстонцы. Массовый грабеж и мародерство переходят в самую низменную свою фазу — при переходе границы с обессиленных, зачастую обмороженных либо раненых Белых офицеров и солдат стаскивают шинели, сдирают золотые кресты и обручальные кольца, раздевают и грабят тысячи беженцев.
«Золотые часы отбирали даже у таких лиц как командир корпуса генерал Арсеньев» — вспоминал полковник Климент Дыдоров.
Русских людей, пытающихся возмущаться и сопротивляться, эстонцы немедленно убивают, многих в одном нижнем белье выгоняют на берег реки Наровы и гонят толпами в сторону красных, которые их расстреливают.
Только сейчас белые ясно поняли, что это конец — они преданы; позади красные с пулеметами, а впереди эстонцы-предатели.
Так, по свидетельству чудом спасшегося офицера Кузьмина, погиб весь Талабский полк белых.
Талабский полк — один из лучших полков Северо-Западной армии — ведя бои с наседающими красными, вышел к эстонской границе последним.
Как было оговорено, солдаты и офицеры Талабского полка сдали все свое оружие, но в Эстонию их не пустили, а раздев, загнали по пояс в студеную воду Наровы.
После этого весь Талабский полк был расстрелян шквальным огнем из пулеметов с двух противоположных берегов: в спину стреляли красные, в лицо — «белые» эстонцы-предатели.
Об этом злодеянии впоследствии сообщил чудом спасшийся из этой бойни упомянутый белый офицер Кузьмин.
Нарова долго была на этом месте красна от крови, а по весне, когда вскрылся лед, свинцовые воды много дней несли сотни русских трупов.
Современные власти РФ и Эстонии стараются, чтобы туристы, переезжая сегодня из Иван-города в Нарву, не знали и не думали о том, что находятся на месте чудовищной гибели Русских Белых героев.
По воспоминаниям северо-западников эстонские начальники «издевались бесчеловечным образом над русскими».
Русским беженцам было запрещено свободно перемещаться по стране.
«С беженцами из Петроградской губернии, число коих было более 10 тысяч, обращались хуже, чем со скотом. Их заставляли сутками лежать при трескучем морозе на шпалах железной дороги», — писал очевидец о кошмаре, творившемся в Эстонии.
В записках подпоручика-ливенца Г. Гана описаны характерные случаи отношения эстонцев к русским белогвардейцам:
«Холод все усиливается. О сне и думать нечего. Ежимся у костра и прожигаем по неосторожности то одеяло, то пальто или сапоги. С полверсты от нашего лагеря эстонские солдаты напали на подпоручика Силгайля, побили его и отняли револьвер и кинжал с поясом. Среди эстонских солдат сильно развито хулиганство. Ежедневно нападения с грабежами, особенно воруют лошадей.
Говорят, что в Нарве такие же хулиганы убили русского офицера, князя Вяземского, бросив его со скалы в Нарову.
… Мы во власти эстонцев».
Генерал Родзянко вспоминал как «начальник 1-й Эстонской дивизии Теннисон (Тыннисон — В. А.) позволял себе определенные издевательства: на вопрос, как и где обогреть людей, он ответил: „Стройте землянки“, когда не было ни топоров, ни лопат, стоял мороз около 20 градусов…».
2 февраля 1920 года представители Эстонии и Совдепии подписали в Тарту договор, по которому большевики признали независимость и самостоятельность Эстонского государства, прекращали войну с ним и шли на огромные территориальные уступки, устанавливая новую линию госграницы.
В современной русофобской Эстонии в этот день отмечают подписание Юрьевского мирного договора, потому что на момент подписания договора, такого города, как Тарту не было.
Несмотря на неоднократные попытки получить признание в Лиге Наций, до подписания Юрьевского мирного договора Эстонию не признало НИ ОДНО государство.
Ценою же этого позорного договора стали жизни Белых солдат и офицеров Северо-Западной армии (СЗА), а также беженцев, которые отступали вместе с армией.
Статья 7-я договора предполагала так называемые взаимные военные гарантии.
В частности, то, что территории Эстонии и России не будут использоваться в качестве плацдарма для войск, враждебных другой стороне.
В этой статье также говорилось о необходимости разоружения и нейтрализации таких войск.
По сути, Таллин обязался полностью уничтожить Северо-Западную армию, своего недавнего союзника в борьбе с большевиками.
Бойцов северо-западников и беженцев размещают на станции Нарва-2 в помещениях двух пустующих фабрик.
Вокруг них снова колючая проволока.
Так и должно быть, ведь эти фабрики, по сути, концентрационный лагерь! Условия в эстонском лагере хуже, чем в нацистском: нет кроватей, одеял, теплой одежды. Нет медикаментов, нет вообще ничего!
Рядом на путях стоят десятки вагонов с имуществом гибнущей русской армии.
Там все это есть, но командующий эстонской армией генерал Лайдонер приказал реквизировать составы со всем их содержимым в пользу Эстонии.
Все уцелевшие бойцы белой Северо-западной армии и тысячи беженцев, которых пустили на территорию Эстонии, были интернированы и брошены в концентрационные лагеря смерти, в том числе в концлагерь, устроенный в Пяэскюла на сланцевых копях.
Там военных и гражданских ждали медленная смерть от тифа, голода и истощения, полного отсутствия какой либо медицинской помощи.
В условиях эстонских концлагерей вспыхнула эпидемия тифа. От него умерли тысячи людей.
В полках насчитывалось по 700–900 больных при 100–150 здоровых. Число больных, не помещенных в госпитали, достигало 10 000. Общее число заболевших составляло 14 000.
Части Северо-Западной армии помещались в огромных бараках-«гробах». Вместе с солдатами размещались и беженцы из Псковского, Гдовского и Ямбургского уездов.
Как было сказано выше, при большой скученности людей в бараках с первых же дней начались тифозные заболевания. Смерть вырывала заживо обреченных людей сотнями. Трупы наваливали на повозки в несколько ярусов, вывозили за город и сбрасывали на так называемое «трупное поле». Случалось, что целые грузовики с трупами застревали в снегу и стояли по несколько дней.
Очевидец фон Зауэр писал по этому поводу:
«Ввиду преступного отношения эстонцев, эпидемия приняла грозные размеры, и эти месяцы в Нарве — сплошной кошмар.
На некоторых дворах и в некоторых помещениях трупы валялись неделями. Мертвых вывозили на санях, сложенных как дрова и бросали часто без всякого погребения за город. Каждый день многочисленные похоронные процессии. Санитарные условия были ужасны. Отсутствие белья. Эстонцы запретили русских пускать в бани. В некоторых лазаретах стояла такая грязь и вонь, что было невозможно дышать. Больные ходили под себя, и никто этого не убирал. Моча просачивалась из верхних этажей и капала на больных в нижних».
