* * *
Я заглянула с улицы в окна Роана. Они были слегка запотевшими, поэтому я решила, что они дома. Меня мучил вопрос, чем занимаются такие люди, как Роан и его жена, в канун Нового года? Может, они ходили куда-нибудь на шикарный ужин? Или напились и натанцевались в гостях у знакомых? Или просто сидели на диване и пили вино?
Я перелезла через стену на пустой участок и устроила позади экскаватора свое маленькое лежбище. Даже если сюда кто-то случайно забредет, меня там никто не увидит. Заодно я была хорошо защищена от ветра. Убрав несколько камешков, я положила на землю одеяло. Затем сняла верхнюю толстовку с капюшоном и свернула ее, придав форму подушки. Потом снова надела пуховик и натянула на уши шапку. Я села, прислонившись спиной к экскаватору, и стала пить вино из горлышка. Я никогда раньше не пила больше одного бокала вина и была приятно удивлена тем, насколько это хорошо и приятно. Все как будто стало другим. Я посмотрела на свой телефон: Жасмин выкладывала бесконечные видосы, где все танцевали, визжали и строили рожи в камеру. Я не чувствовала, будто я что-то упускаю. Я была там, где хотела быть.
Я проверила время: 23:28. Я написала Жасмин, сказала, что очень устала и потому ушла домой, и пожелала ей счастливого Нового года, но она не ответила, что означало, что она все еще веселится. Я не хотела, чтобы она обо мне беспокоилась.
Я допила вино и тотчас ощутила, как меня окутывает липкий кокон опьянения.
В полночь небо расцвело фейерверками. Я подумала про Аарона за барной стойкой в Килберне, представила, как он среди толп пьяных людей загружает в посудомоечную машину стаканы. Я подумала о дедушке на небесах, занятом тем, чем мертвые люди бывают заняты на небесах.
А потом я услышала, как дверь открылась и закрылась, и кто-то кашлянул. Я подошла к передней стене, выглянула сквозь деревья и увидела, как Роан, натягивая на ходу куртку, вышел из дома. На цыпочках обойдя периметр, я увидела, как он свернул за угол и вытащил из кармана телефон.
– Привет, – услышала я его голос. – Это я. С Новым годом.
Потом я услышала на заднем плане металлический женский голос.
– Как ты там? Ты?.. Ох, хорошо. Да. Хорошо. Нет, я не могу долго говорить. Я просто сказал, что пошел выбросить мусор. Да, мы все просто тусуемся. Пьем шампанское. Ничего особенного. Сама понимаешь. Нет. Ничего подобного. Довольно тихо. Да. Я знаю, я тоже этого хочу. Черт, да, конечно, хочу. Ты знаешь, что я хочу. Ты даже не представляешь, как, Алисия. Черт, я так сильно тебя люблю. Да. Да. Клянусь, в это время в следующем году. Клянусь. В это время в следующем году мы будем вместе. Мальдивы или Сейшелы, да! Вкусная еда! Боже, да! Только мы. Я обещаю. Клянусь тебе. Я так люблю тебя. Я так люблю тебя. Черт возьми, Алисия. Мне нужно возвращаться. Просто верь мне, моя прекрасная девочка. Просто верь. Да. Да. Ты тоже. С Новым годом тебя. Увидимся через три дня! Я тебя люблю. Я люблю тебя. Пока. До свидания.
А потом тишина.
Я вернулась к переднему краю пустыря и посмотрела на дом Роана. Его жена стояла в дверном проеме в блескучем джемпере и джинсах, в носках, с бокалом шампанского в руке.
– Где ты был? – крикнула она Роану, когда тот появился из-за угла.
– Нигде, – сказал он. – Просто мне показалось, будто я что-то услышал.
– Что-то услышал?
– Да. Какие-то крики. Мне просто стало любопытно. Думаю, это были какие-то гуляки.
Я не слышала, что жена сказала в ответ, потому что грянул очередной залп фейерверков. Мое сердце бешено колотилось. Роан Форс, человек, с которым я более трех лет каждую неделю сидела в комнате, пока он так нежно и умело очищал слои моей психики: вот он, строит планы оставить свою семью ради соблазнительницы с тициановскими волосами. В это время в следующем году.
В это время в следующем году его тощая жена будет жить где-нибудь в дерьмовой квартирке, потому что это будет все, что она сможет себе позволить. Его детям придется курсировать между двумя дерьмовыми квартирами, сидеть, неловко разговаривать с Алисией и заботиться о своей матери, потому что ее сердце будет разбито, и она больше не будет той мамой, которую они знали. Она будет новой мамой, и их детство будет разрушено и изгажено. И откуда я все это узнала? Просто поняла. Поняла по тому, как прячется по пустырям с «косяком» в зубах и с лисом его сын, который уже знал, что жизнь будет не подарок, поняла по самоуверенным замашкам его ширококостной дочери с ее зычным голосом, которая считала, что жизнь всегда будет проста и приятна. Поняла по тому, как нервно потирала локти его жена, которая построила свою жизнь вокруг мужчины, и тот, как она полагала, никогда ее не предаст, хотя она все время знала, что рано или поздно он это сделает. Я знала это, потому что видела. Видела своими глазами. Потому что, как я вам постоянно говорю, я не дура.
Я почувствовала, как красное вино закисает у меня в желудке. А затем, услышав стук входной двери, которая вновь открылась и закрылась, я отступила назад, в тень. Ко мне приближались мягкие шаги, которые затем свернули за угол.
– Флинн. Приятель. Я здесь, – раздался мужской голос.
– Привет.
– С Новым годом и все такое прочее.
– Ага.
– С две тыщи девятнадцатым.
– Блин. Да.
– Надеюсь, он будет не таким дерьмовым, как 2018 год.
– Все годы – дерьмо.
– Верно. В самую точку.
Я разглядела темные силуэты двух мальчиков, толкавших друг друга сквозь живую изгородь. Затем я увидела, как они свернули за угол и направились к дырке между деревьями. Я забилась в самый дальний угол. Взорвался очередной фейерверк. Я воспользовалась его грохотом, чтобы забиться как можно глубже в заросли.
– Ого, – сказал один из мальчиков. – Глянь. Лежбище бродяг.
Я увидела, как по моему маленькому пристанищу скользнул луч света от телефона.
Я была отнюдь не в восторге от того, что кто-то вторгся на мою территорию. Меня так и подмывало броситься к ним и сказать, чтобы они валили отсюда и оставили мои вещи в покое.
– Интересно, кто это? – спросил один из мальчиков.
– Похоже на девушку, – сказал другой. – Глянь. Розовый спальный мешок.
– Черт, это так печально. Ты только представь: девушке спать под открытым небом.
– Зато тут есть вино, – сказал второй, взяв в руки мою пустую бутылку.
Я видела, как они оба застыли на месте и огляделись по сторонам. И, как только убедились, что таинственный бродяга не собирается нападать на них, сели и скрутили себе «косяк».
Я притаилась рядом с окном спальни Клайва, в своем укромном уголке. Я взглянула на приглушенный свет, просачивающийся сквозь его шторы, и подумала, интересно, чем он там занят? Бедный старина Клайв и его нейлоновое покрывало!
Спустя минуту до меня донесся запах «травки». А вместе с выдыхаемым дымом и их приглушенные голоса.
