– За вечер пятницы.
Роан сухо отвечает на ее жест, достает телефон и начинает что-то прокручивать на экране. Затем поворачивает его к ней.
– Ты видела это?
Она берет телефон, надевает очки для чтения и смотрит на экран.
– О господи!
Это фотография типа из дома напротив. Его рот открыт, видны пломбы в зубах и серый язык. У него на лбу запеклась кровь, волосы жирные и торчат во все стороны. Жутковатый снимок. Заголовок над ним гласит: «Это убийца Сафайр? Мужчина доставлен на допрос после того, как рядом с его домом были обнаружены следы крови и чехол от телефона».
– Ты видела, как это было? – спрашивает Роан.
– Я – нет. Но Джорджия видела.
– Ты слышала про следы крови, которые нашли полицейские?
– Да. Нам сообщил журналист. А кто сказал тебе? – спрашивает она.
– Коллега. Вообще-то многие коллеги. Сегодня об этом только и говорят. Это… черт побери. Это просто какой-то кошмар.
Она вновь смотрит на страницу на телефоне Роана и представляет миллион телефонов в миллионе рук, миллион людей, смотрящих в данный момент в лицо этого человека. Того, который живет через дорогу от нее.
Она читает то, что написано ниже:
«Сегодня, несколько часов назад, Оуэн Пик, 33-летний преподаватель колледжа, был доставлен полицией Северного Лондона для допроса по поводу исчезновения 17-летней Сафайр Мэддокс. Пик, проживающий в Хэмпстеде со своей теткой, Тессой Макдональд, недавно был отстранен от работы преподавателя информатики в колледже Илинга после того, как несколько студенток обвинили его в сексуальных домогательствах. Одна из них, Мейзи Дрисколл, сообщила репортерам, что среди студенток колледжа Пик пользовался репутацией “извращенца”. Она сказала, что на вечеринке в колледже он несколько раз гладил ее по волосам и стряхивал ей на лицо свой пот. В колледже отказались комментировать работу мистера Пика.
Соседи на Хэмпстед-авеню описывают мистера Пика как “странного типа”, “нелюдимого одиночку”, а одна женщина, 25-летняя Нэнси Уэйд, вспоминает, как в ночь исчезновения Сафайр Мэддокс он незадолго до полуночи пристал к ней на улице. Она сказала репортерам: “Мистер Пик намеренно преградил мне дорогу. Когда я попросила его дать мне пройти, он обиделся и словесно оскорбил меня. Я искренне опасалась за мою жизнь”.
73-летний Эрнесто Бьянко, проживающий этажом выше над квартирой Пика и мисс Макдональд, сообщил репортерам, что за последние недели Пика несколько раз допрашивала полиция. По словам мистера Бьянко, ранее полиция навещала мистера Пика в связи с серией серьезных сексуальных посягательств в этом районе, в том числе двух случаев в непосредственной близости от его дома. Никто пока не был найден или обвинен в этих нападениях. По всей видимости, об этих событиях его тоже допросят.
По неподтвержденным данным, при обыске под окном спальни Пика полицейские обнаружили вещи, в том числе чехол для телефона, которые предположительно принадлежали пропавшему подростку. Также считается, что на кирпичной кладке рядом со спальней Пика и в траве внизу были обнаружены пятна крови. Судебно-медицинские эксперты все еще находятся на месте, и расследование продолжается. Тело пока не найдено, и поиски Сафайр Мэддокс продолжаются».
Кейт возвращает телефон Роану. Она вспоминает, как ей было стыдно, когда несколькими неделями ранее она послала полицию к двери Оуэна Пика. «Но я была права, – думает она теперь, – я следовала своим инстинктам, и инстинкты оказались абсолютно точны».
– Ты это читал? – спрашивает она. – О его приставании к студенткам на работе. По-моему, тут все ясно, верно? Это он.
Роан берет из ее руки телефон.
– Похоже на то. Да.
Кейт делает глоток вина и задумчиво смотрит на Роана.
– Но все же это так странно, правда? Что она была здесь? На нашей улице? Я имею в виду, почему здесь? Из всех мест? А почему он и почему она? Это просто… – Она вздрагивает. – Это пугает.
Роан пожимает плечами.
– Думаю, она жила недалеко отсюда. И это одна из улиц, по которой можно пройти в деревню. Может, в конце концов, все не так уж и странно.
– Но тогда куда она шла? Пока никто не сказал, что они договорились о встрече?
– Я не знаю, – говорит Роан и разводит руками. – Я ничего не знаю о ней и о ее личной жизни.
Кейт вздыхает.
– Подумать только, – говорит она, – он выслеживал Джорджию в прошлом месяце…
– Что ж, слава богу, у нее хватило здравого смысла позвонить тебе.
– Да. Абсолютно. Не могу даже…
– Нет, – говорит Роан, мягко качая головой. – Нет. Я тоже не могу.
* * *
В тот вечер Кейт наблюдает из окна спальни за домом напротив. Ей хочется узнать, не привезет ли полиция Оуэна Пика домой. Но на улице тихо. С черного, затянутого облаками неба сыплет мелкая морось. Сквозь желтый свет уличных фонарей Кейт видны шелковистые волокна этого мелкого дождя. Полицейская лента ограждения исчезла с дороги, но все еще прилеплена к воротам строительной площадки. Завтра выходные. Интересно, проводит ли полиция судебно-медицинский осмотр места преступления по выходным? Кейт понятия не имеет. Она слышит звук у себя за спиной и оборачивается, ожидая увидеть Роана, но это не он, это Джош.
– Что ты делаешь? – спрашивает он.
– Просто смотрю, что там происходит.
Он кладет руку ей на плечо, и Кейт накрывает ее своей.
– Мне его жаль, – говорит он.
Кейт поворачивается и смотрит на сына.
– Кого?
– Его, – говорит он. – Мужика из того дома. У меня гадкое чувство. Все будут думать, что он это сделал, даже если это не он.
– Почему ты считаешь, что это не он?
– Я этого не говорил, – отвечает Джош. – Просто человек невиновен, пока его вина не доказана, и все дела. Но людям нравится, когда кого-то обвиняют. Им нравится знать, кто он, этот мерзавец. В кого кидать тухлые яйца. Камни. Мне его жаль.
Кейт поворачивается и смотрит на сына. Она берет его щеки в ладони и ощущает на них трехдневный юношеский пушок, мягкий, как летняя трава.
– Ты такой милый мальчик, – говорит Кейт. – Такой милый мальчик.
Джош улыбается и трется лицом о ее ладонь, затем притягивает мать к себе, чтобы обнять. Она чувствует все его кости и сухожилия. От него пахнет кондиционером для белья, которым она пользуется при стирке. И еще чем-то, слегка похожим на табачный дым. Кейт задается вопросом, курит ли он. И если курит, то как ей к этому относиться? Она сама курила в четырнадцать. В полях и у железнодорожных путей, за стенами и живыми изгородями. Она курила «Силк катс». Она таскала их у своей матери, а когда та узнала об этом и начала прятать свои сигареты, стала курить самокрутки. Может ли Кейт сердиться на него за то, что когда-то делала сама?
