Еще минута – и он исчезает.
Я сижу, обхватив себя руками, смотрю в окно. Темнота, разбавленная снегом.
Под курткой у меня – лишь вечернее платье. Я стремительно замерзаю. Холод покусывают голые коленки, проскальзывает в рукава и гладит руки. Похлопываю себя по плечам – до тех пор, пока это не начинает напоминать самоизбиение.
И тогда до меня доходит, как сильно я попала.
Я понятия не имею, куда делся Эй, и вернется ли он.
Я не знаю, где нахожусь. У меня нет ключей от машины. У меня даже нет телефона, потому что его некуда было положить: ни одной подходящей сумочки для этого чертового приема!
Я не знаю, что делать. Просто не знаю. У меня нет вариантов, кроме единственного: ждать Эя. Довериться человеку, которого я не знаю. Который ничем это доверие не заслужил!
Пересаживаюсь на переднее сидение. Внимательно прощупываю карманы на «козырьке», в дверях. Не только запасных ключей – ничего нет. Все так чисто, будто Эй и отпечатки за собой стирает.
Открываю «бардачок». Тут погуще. Книга «Вино из одуванчиков». Сложно представить Эя за чтением книги. Или он ее возит, чтобы разжигать в лесу костер, уничтожая улики?..
Мое чувство юмора тоже замерзает.
А что под книгой? Вот те-на! Фляга! И в ней что-то булькает! Бьюсь об заклад, это не остывший чай. Отвинчиваю крышку. Резкий запах алкоголя бьет в нос.
И какое из двух зол выбрать: остаться замерзать с трезвой головой или согреться, но на голову уже не надеяться?
Я делаю глоток. Язык и гортань обжигает, а затем лишает чувствительности, словно при заморозке. Второй глоток дается легче. Что ж я такое пью? Ром, виски?
Третий глоток уже просится наружу, но я заставляю себя сделать еще и четвертый. С каждым глотком уверенность, что я приняла правильное решение, крепнет.
Завинчиваю крышку и возвращаю флягу на место.
Как же красиво в лесу зимой! Из городского окна такую красоту не увидишь. А здесь – ели, снег, облака цвета латте плывут по черному небу. Я чувствую всеобъятность Вселенной и крошечность этой черной машинки, затерянной в снегах.
Но вот темнота расступается, и перед машиной появляется Эй. Как же я рада его видеть! А что это у Эя в руках?
Я мгновенно трезвею.
Забыв, что на мне туфли, выскакиваю из машины ему навстречу.
– Ккот?! Тты ппохитил кота?!
Икаю.
Улыбаюсь, растягивая губы едва ли не до ушей: пытаюсь сдержать гомерический хохот.
Я согласилась на прием, а что получилось? Я застряла в лесу в вечернем платье. Замерзла. Накачала себя какой-то дрянью. И когда казалось, что хуже уже не будет, пижон делает ход конем: он крадет кота!
– В машину! Быстро! – Эй отдирает кота от своего пальто и швыряет животное в салон.
Кот – огромный, размером с индюка – рыжий, как огонь, с визгом бросается под сидение. Я заскакиваю в машину. Эй с силой жмет на газ – и в салон просачивается запах паленой резины. Тойота дергается, разворачивается с такой скоростью, что меня прижимает к спинке сидения, как в самолете. А потом, кажется, мы и в самом деле взлетаем.
Дышать, наверное, я начинаю только на трассе. Верчу головой. Погони, вроде бы, нет.
Из-под сидения выглядывает – редко, но душераздирающе мяукая – рыжий великан. Под каждым фонарем камешек, прикрепленный к его ошейнику, дорого поблескивает.
Перевожу взгляд на руки Эя. Они в глубоких кровоточащих царапинах.
Мне жалко кота. Жалко Эя. Но себя мне жалко больше.
Прошу остановить машину, когда въедем в город. Домой доберусь сама. Лишь бы побыстрее покончить со всем этим.
– Хорошо. Тогда везем кота к тебе, – говорит Эй таким тоном, словно его предложение не звучит, как полная чушь.
Нет. Нет. Нет. Нет. Нет!
Я со всей своей страстью поворачиваюсь к окну – выйти из машины на ходу я не могу.
– Тогда ко мне, – соглашается Эй.
И сворачивает с трассы!
– Нназад! – воплю я.
– Нельзя, – ледяным тоном отрезает пижон. – За нами погоня.
Я оборачиваюсь. По трассе несутся машины, но какая из них преследует нас? Вероятно, никакая.
Я со всей силы ударяю кулаками по подголовнику его сидения.
– Сстой!
– Скоро, – бросает мне Эй, и я, обезоруженная его холодным спокойствием, откидываюсь на спинку сидения.
Тойота несется по ухабистой дороге в темноту.
Через несколько минут мы подъезжаем к частному сектору. Останавливаемся у кирпичного дома на окраине. Эй глушит мотор.
– Приехали.
Отворачиваюсь к окну.
– Это мой дом. Переночуешь здесь, а завтра отвезу тебя домой. И верну твои фото.
Выхожу из машины, игнорируя его протянутую руку. Эй вкладывает мне в ладонь ключ.
– Иди в дом, а я займусь котом.
Машинально поднимаюсь по деревянным ступеням на высокое крыльцо, машинально ковыряюсь ключом в замке. Хочу впасть в спячку до самого моего возвращения домой. Если оно когда-нибудь состоится.
Вхожу на веранду. Здесь приходится оглядеться, чтобы найти выключатель. Вижу в окно, как Эй пытается вытянуть кота, который от страха забрался на переднее колесо. Теперь мне больше жалко кота.
Нащупываю выключатель. Свет разливается по небольшой веранде с широкими окнами. Кожаный диванчик, деревянный столик. Наверное, утром здесь все тонет в солнечных лучах. Отличное место для первой чашечки кофе.
Уютно. И вовсе не пижонисто.
Поглядываю в окно. Эй все еще пытается добраться до кота.
Прохожу в зал. Паркет, камин, угловой диван, пара кресел, окна до пола. Красиво. Но как-то… обезличено – как в гостинице. Ни фотографий, ни книг, ни одежды. Хрустальная пепельница на столике такая чистая, будто ей никогда не пользовались.
Оборачиваюсь на шум шагов.
– Гаденыш! – Эй вбрасывает кота в комнату. Тот, колошматя воздух лапами, с диким воплем приземляется на пол – и так быстро несется под диван, что при старте задними лапами сминает в гармошку тканый половик. – Ненавижу котов.
Ты просто не умеешь с ними обращаться.
– Вот о чем ты прямо сейчас подумала? – спрашивает Эй, собирая с ворота пальто рыжие волосины.
Машу рукой. Долго выговаривать.
Эй нажимает пару кнопок на мобильном и протягивает мне телефон.
– Напиши.
Слушаюсь, господин.
Пишу: «Ты не умеешь обращаться с котами. Проблема в этом». Поворачиваю телефон к нему экраном.
– Судя по тебе, я и с женщинами не умею обращаться. Но я тебя не ненавижу.
