– Кто сорок пять лет занимал угол на Черч и Бедфорд?
– «Билли»!
– Кто будет занимать его еще сорок пять лет?
– «Билли»!
– И что мы говорим арендодателям?
Толпа вдыхает, как единое целое, сквозь дым, сухой лед, испарения краски и ревет в один оглушительный голос, подняв к свету средние пальцы:
– Пошли на хрен!
Бомба Бумбоклэт уходит со сцены, и на телефоне Огаст звенит будильник.
Пора.
Потные пальцы Огаст сжимают телефон.
Она сможет это сделать. Она сможет.
На прошлой неделе она зарегистрировалась на одном сервисе конференц-связи, чтобы они висели на групповом звонке, пока пытаются выполнить задуманное – пиратская версия связи из «Миссия невыполнима». Она ныряет за связку шаров и начинает звонок.
Майла подключается первая, потом Уэс, Нико и, наконец, Джейн. Она точно знает, где находится каждый из них, потому что они заранее об этом договорились. Уэс взял перерыв, отойдя от тату-стойки, чтобы выкурить сигарету в опасной близости от пропитанных алкоголем бумажных стаканчиков. Майла кружит у края танцпола, следя за Гейбом, пока он наливает себе напиток. Нико этажом выше осматривает ограждение подиума, чтобы приглядывать за всеми.
– А я в метро, – говорит Джейн. – Ну, знаете, если кому-то интересно.
Огаст переключает телефон на громкую связь и сует его в передний карман своей футболки, как она сделала на вечеринке Исайи. Только на этот раз у нее в кармане не только Джейн, а вся семья.
– Вы готовы?
– Да, – говорит Майла.
– Как никогда, – говорит Уэс.
– Мне нравится, когда ты изображаешь главу мафии, – добавляет Джейн.
– Эти панкейки – просто фантастика, – говорит Нико явно полным ртом. – Передай Джерри, что он супер.
– Духовным покровителям есть что сказать по поводу того, сработает это или нет? – спрашивает Джейн.
Огаст поднимает глаза и видит, как Нико облизывает палец и поднимает его в воздух.
– Хм-м. У меня хорошие ощущения.
– Кайф, – говорит Майла. – Погнали.
Огаст не видит ее через огромную толпу, но она слышит, как в динамике меняется шум, пока она движется.
– Эй, Гейб? – говорит она. – Можно с тобой секунду поговорить?
Голос Гейба слабо доносится из динамика.
– Конечно, что такое?
– Нет, я имела в виду… наедине. – Майла делает упор на последнее слово.
Огаст слышала в квартире, как Майла говорила этим тоном с Нико, чаще, чем ей кажется, и обычно за этим следовала громкая музыка из их комнаты и поход Огаст в «Попайс» за дополнительным ужином.
– А-а. Ладно.
Она тащит его к чулану, который они заметили до этого, и Огаст наконец-то их видит: ладонь Майлы сжимает его локоть. Пропуск там же, где он был весь день, – висит на шнурке вокруг его шеи. Огаст смотрит, как Майла отстраняется от него, наклоняется к телефону, спрятанному под лямкой ее лифчика, и опускает голову, чтобы он не увидел, как двигаются ее губы.
– Нико, все, что я сейчас скажу этому парню, – полная и абсолютная ложь, я люблю тебя, и выйду замуж за тебя, и усыновлю с тобой сотню трехглазых воронов, или что там хочет твоя чудаковатая задница вместо детей, – шепчет она.
– Я знаю, – отвечает Нико. – Ты что, только что сделала мне предложение?
– Вот черт, похоже, да. – Майла открывает дверь и заталкивает Гейба туда.
– Я так на тебя зол, – говорит Нико. – У меня уже лежит кольцо дома.
– О боже, серьезно? – говорит Джейн.
– Мазаль
[55], – вставляет Уэс.
– Народ, – говорит Огаст.
– Так, – говорит Майла. – Я начинаю. Выключаю звук, ребята. – Огаст видит ее руку под футболкой, снижающую громкость на телефоне, но микрофон она оставляет включенным. – Слушай, Гейб. Прости, что побеспокоила. Но я… я просто хотела поблагодарить тебя за то, что ты нам помог.
Огаст практически слышит, как он краснеет.
– А, пустяки. Для тебя все что угодно, Майлс.
– Майлс? – шепчут Огаст и Уэс в унисоне отвращения.
– Я хотела тебе сказать… мне так стыдно за то, что между нами произошло. Я была сволочью. Не знаю, о чем я думала. Ты заслуживал лучшего.
– Я благодарен за то, что ты это сказала.
– И я… я знаю, что у тебя есть полное право меня ненавидеть. Но, черт, я до сих пор постоянно о тебе думаю.
– Правда?
– Да… когда Нико спит, я думаю о тебе. Тот раз в лифте моей общаги, помнишь? Я два дня не могла ходить ровно.
– Фу, – говорит Уэс.
– Дилетант, – замечает Нико.
– И особенно когда я слышу ту песню, которая тебе нравилась, – помнишь? Когда она играет, и я думаю: «Ого, интересно, что сейчас делает Гейб. Какого я человека упустила». – Она вздыхает для драматического эффекта. – Я скучала по тебе. Я даже не знаю, чем ты занимался последние два года. Ты держался от меня подальше, да?
– Ну, если честно, в основном я занимался этой работой. Да, и я очень увлекся интервальным голоданием. И вейпингом. Это, типа, два моих главных хобби.
– Это хобби? – возмущается Уэс.
– Мне вообще стоит знать, что это значит? – спрашивает Джейн.
– Ш-ш, – шипит Нико, – сейчас будет весело.
– Ого, – продолжает Майла. – Я бы с радостью об этом как-нибудь послушала…
– Это вообще-то очень интересно. Я читал, что программисты в Силиконовой долине могут двадцать – двадцать два часа подряд ничего не есть или только подкрепляться заменителем еды. Оказывается, когда ты пропускаешь приемы пищи и ограничиваешь питательные вещества, время течет медленнее, поэтому за день можно успеть сделать больше. Вот откуда у меня есть время на эту работу и на составление бизнес-плана для моей линейки электронных сигарет.
– Боже мой, – говорит Огаст.
– Ясно… – запинается Майла. – Ого. Ты всегда был таким… креативным. Я…
– Да! – говорит Гейб, внезапно взволнованный. Это не входило в план. – Я близок к тому, чтобы разработать собственную продуктовую линейку, а потом я начну тестировать рынок. Мой концепт – типа соленых сигарет. Везде только сладкие, да? А как насчет, например, вейпа со вкусом курицы «Буффало»? Или…
– Это превосходно, – говорит Нико. Похоже, у него полный рот панкейков.
– Ей надо его убить, – говорит Уэс. – Это единственный выход.
