Она уверена, что прочла и просмотрела каждый существующий кусочек информации о подстанциях за последнюю пару недель, поэтому:
– Да.
– В них какая-то старомодная техно-панковская индустриальная атмосфера, да? – продолжает Майла. – И я подумала: что, если мы сможем убедить городские власти разрешить воспользоваться Центром управления как помещением? Люди все время используют неработающие станции метро для выставок. Мы можем сказать, что нам нравится эта эстетика и мы хотим место с хорошей вместительностью, чтобы пригласить больше людей. Я могу связаться с Гейбом и узнать, поможет ли он: он работал в «Делайле», может, он посодействует нашему делу. Затем, когда мы окажемся внутри, нам просто придется развлекать людей, пока я вожусь с веткой, а это должно быть легко с вечеринкой такого масштаба. Мне кажется, это займет всего пару минут.
Огаст таращится на нее через стол.
– То есть… твоя идея – это… взлом. Ты хочешь, чтобы мы осуществили взлом. – Огаст беспомощно показывает на Нико, бросившего свою еду, от которой осталась еще четверть. – Нико даже не может справиться с булочкой с корицей.
Нико хлопает по животу.
– Она была очень сытная.
– Это не взлом, – шипит Майла. – Это… проработанное, спланированное преступление.
– Это взлом.
– Слушай, у тебя есть еще какие-то идеи? Если нет, мне кажется, мы должны попробовать. И если мы сделаем все правильно, то сможем одновременно собрать хренову кучу денег для «Билли».
Огаст слушает скрип столов, скрежет вилок и, возможно, если напрячь слух, Люси, проклинающую кассу. Она любит это место. И Джейн любит его тоже.
– Ладно, – говорит Огаст. – Можем попробовать.
Последние важные детали складывает воедино идея Джейн.
– Я уверена, – говорит Огаст, – что если ты можешь перемещаться между вагонами, то можешь ходить по рельсам. Поэтому в ночь вечеринки, когда Майла произведет скачок, ты должна суметь коснуться контактного рельса. Но я не знаю, как проверить это заранее. «Кью» ездит всегда, поэтому времени попробовать особо нет. Мы могли бы выпрыгнуть, но нет никакой уверенности в том, что мы безопасно уйдем с путей до следующего поезда.
Джейн задумывается и говорит:
– А как насчет «Ар/Дабл-ю»?
Огаст хмурится.
– А что с ним?
– Смотри, – говорит Джейн, тыча пальцем в схему метро, висящую у дверей. – Вот тут, у «Канал-Стрит», «Кью» заканчивается. – Она ведет по желтой ветке вниз к нижнему концу Манхэттена и через реку, туда, где она встречается с синей и оранжевой ветками на «Джей-Стрит». – По этому пути едут только эти два поезда.
– Ты права, – говорит Огаст.
– Я видела Уэса только три раза, – говорит Джейн, – но каждый раз он ныл из-за того, что «Ар» в этот день не ездил. Возможно, если мы найдем день, когда «Ар/Дабл-ю» приостановлен, мы сможем выйти через аварийный выход на «Канал-Стрит» и пойти по путям «Ар/Дабл-ю» к мэрии, и, возможно, возможно, мне хватит для этого близости к «Кью». Возможно, мы даже увидим, как далеко я смогу пройти.
Огаст задумывается – она не до конца уверена, что это сработает, но Джейн в последнее время стала намного прочнее в пребывании здесь. Ощутимо укоренилась в реальности. Возможно, несколько месяцев назад они бы так не смогли, но вероятно, что ветка сейчас даст ей поблажку.
– Ладно, – говорит Огаст. – Нам просто надо надеяться, что метро скоро слажает.
Метро не подводит и скоро лажает. Три дня спустя Уэс с горечью пишет ей по пути на работу:
«По вашей просьбе уведомляю, что “Ар/Дабл-ю” не работает».
«О да!!!» – пишет Огаст в ответ.
«Моя ночь похерена, – отвечает Уэс, – но вам, наверно, удачи».
Она встречается с Джейн в самом последнем вагоне «Кью», и, когда он останавливается на «Канале», они открывают дверь так тихо, как только могут.
– Ладно, – говорит Огаст, – просто напоминаю, что в третьем рельсе напряжение 625 вольт, оно способно убить человека и должно было убить тебя раньше. Так что сама понимаешь. – Она смотрит на рельсы и удивляется, как Джейн Су смогла заставить ее так часто флиртовать со смертью. – Будь осторожна.
– Конечно, – говорит Джейн, спрыгивает с поезда и…
Как в первый день, когда они пробовали все станции, она исчезает.
Огаст находит ее в шестом вагоне с конца, и они прокладывают себе путь в конец и пробуют еще раз.
– Это раздражает, – говорит Джейн, когда она вновь появляется позади Огаст, словно сердитая Кровавая Мэри.
– Нам надо продолжать пробовать, – говорит ей Огаст. – Это…
Не успевает Огаст закончить предложение, как Джейн проходит мимо нее и спрыгивает с платформы – целясь прямо на контактный рельс.
– Джейн, не!..
Она твердо приземляется на ноги, оказавшись обоими кедами на контактном рельсе, и усмехается. Никакого электрического шока. Ни единого подпаленного волоса. Огаст раскрывает рот.
– Я знала! – восклицает Джейн. – Я часть электричества! Оно не может мне навредить!
– Ты… – У поезда размыкаются тормоза, Огаст приходится задержать дыхание и прыгнуть, бросаясь в противоположном от Джейн направлении. Она приземляется в кучу грязи сбоку от рельсов, порвав джинсы на одном колене, и поворачивается, чтобы увидеть самодовольный взгляд Джейн. – Ты могла умереть!
– Я уверена, что не могу умереть, – говорит Джейн как ни в чем не бывало. – По крайней мере, не так. – Она идет по рельсу, ставя одну ногу перед другой и направляясь к развилке. – Пошли! Скоро будет следующий поезд!
– Охренеть, – ворчит Огаст, но отряхивается и следует за ней.
Когда они доходят до относительной безопасности туннеля в направлении мэрии, свет от станции начинает сокращаться, и их освещают только синие и желтые лампы вдоль туннеля. Странно идти рядом с Джейн, не останавливаясь, но, когда Джейн восторженно кричит в отдающуюся эхом темноту, это заразительно. Она начинает бежать, и Огаст бежит за ней, чувствуя развевающиеся волосы и твердый пол путей под подошвой. Кажется, будто с Джейн она могла бы бежать вечно.
Но шаги Джейн резко прекращаются.
– Ой, – говорит она.
Огаст поворачивается к ней, тяжело дыша.
– Что?
– Я не могу… кажется, я не могу идти дальше. Это… по-странному ощущается. Неправильно. – Она касается рукой центра груди, как будто у нее экзистенциальная изжога. – Ох, да уж. Да, это все. Дальше я идти не могу.
Она садится на контактный рельс.
– Но все равно круто, да?
Огаст кивает.
– Да, и это только крупица. На закуску. Аперитив свободы. Мы устроим тебе все по-настоящему.
