Итак, они вчетвером субботним вечером сбиваются в кучку на Черч-стрит, стараясь выглядеть маленькими и незаметными перед запертой дверью «Мисс Айви».
– Хочешь, чтобы я его взломала? – спрашивает Огаст, нервно оглядывая улицу.
– Что? Взломала замок? – говорит Уэс. – Что ты за дикаренок? Ты Джессика Джонс?
– Мы не будем ничего взламывать, – говорит Нико. – У меня есть ключ. Где-то.
Огаст поворачивается к Майле и втягивает воздух.
– Ты пахнешь как МакРиб
[18].
– Что?
– Ну, знаешь, дымом.
Майла тычет Уэса локтем в ребра.
– Кое-кто забыл сегодня свой обед в духовке, и мне пришлось тушить кухонный пожар, – говорит она. – Мы буквально в одном пожаре от того, чтобы лишиться нашего залога.
– Мы лишились залога, когда ты взяла на себя замену проводки во всей квартире, – отвечает Уэс.
Нико хмыкает себе под нос. Он перебирает связку ключей в тусклом свечении уличных фонарей. Огаст задается вопросом, для чего все эти ключи, – зная Нико, он наверняка выпросил себе ключи от половины магазинов растений и дешевых баров в Бруклине.
– Смешно, что у нашей квартиры вообще был залог, – говорит Огаст. – Духовка даже не нагревается выше ста восьмидесяти.
– А до того как я сменила у нее проводку, она не нагревалась выше семидесяти, – говорит Майла.
– Уэс?
Они вчетвером подпрыгивают, как Скуби-Ду и банда, пойманные с поличным. Нико по регламенту нельзя пользоваться ключом для общения с мертвыми вне рабочей смены. В общем, никаких личных вызовов – нельзя, чтобы их поймали.
Но это всего лишь Исайя, возвращающийся с концерта, судя по переброшенному через плечо вещевому мешку и размазанной подводке. Огаст впервые увидела его не в образе драг-квин. В футболке и джинсах он очень похож на скрывающегося супергероя.
– Исайя, – говорит Уэс. Нико возвращается к поискам нужного ключа. – Привет.
Даже в темноте улицы явно видно, что Уэс краснеет под своими веснушками. Как сказал бы Нико, это интересно.
– Привет, эй… что вы делаете? – спрашивает Исайя.
– Эм… – запинается Уэс.
Нико оглядывается через плечо и непринужденно говорит:
– Спиритический сеанс.
Уэс явно приходит в ужас, но Исайя заинтригован.
– Ни фига себе.
– Хочешь присоединиться? – говорит Нико. – У меня сегодня хорошие ощущения от числа «пять».
– Конечно… – Исайя поворачивается, обращаясь к ожидающему его парню. – Доберешься до дома?
– Не переживай, детка, – говорит парень. Он машет и направляется к ближайшей станции метро.
– Кто это был? – говорит Уэс, очень явно стараясь звучать так, будто ему абсолютно все равно.
Исайя ухмыляется.
– Это моя новая драг-дочь. Только вылупившийся малыш. Выступает под именем «Сара Тонин».
Майла смеется.
– Гениально.
– Ага! – восклицает победно Нико, и дверь в магазин распахивается.
Нико не включает основной свет и целенаправленно движется по магазину, зажигая свечки, пока свечение не смешивается с лунным светом и тусклым от уличных фонарей. Помещение заставлено шкафами, полными камней, связками трав, черепами животных и бутылками с домашними настойками Нико. Одна шаткая полка прогибается под сотнями бутылок и банок, большинство из которых наполнены мутным маслом и подписаны «БЫСТРАЯ УДАЧА» и «КРОВЬ ДРАКОНА». Есть и коллекция свечей с карточками, объясняющими их использование. Ближайшая к Огаст – либо для воссоединения с прошлой любовью, либо для увеличения пениса. Наверно, ей стоит сменить очки.
– А… это… общий сеанс? – говорит Исайя. Он на другой стороне комнаты изучает банку с зубами. – Или мы хотим поговорить с кем-то конкретным?
И теперь на месте Уэса оказывается Огаст, надеясь, что Нико не выдаст правду.
– Мы устраиваем сеанс, чтобы установить контакт с девушкой, на которую запала Огаст, – говорит Нико, выдавая правду.
– Пожалуйста, сэр, – говорит Майла с ужасным южным акцентом. – Это моя девушка, она очень мертвая.
Огаст задумывается о том, чтобы опрокинуть на себя полку с зельями и покончить с этим всем.
– Спасибо вам за то, что выставили меня похожей на некрофилку.
– Знаешь, когда мы познакомились, мне показалось, что ты немного с перчинкой, – говорит Исайя, восприняв все это с невозмутимостью.
– Мы не знаем, мертва ли она, – говорит Огаст. – Просто так получилось, что она не состарилась с 1976 года.
– Мы, в общем-то, так и сказали, – говорит Нико. – Следуйте за мной.
В задней части находится крошечная комнатка с круглым столом, покрытым той же тяжелой черной тканью, как и стены вокруг. Его окружают маленькие пуфики, а сверху лежит блестящий прозрачный шарф, фиолетовый и сверкающий в тусклом свете, с подмигивающими им золотыми спиралями и серебряными звездами.
Нико уже зажег связку шалфея и положил ее тлеть в миску-ракушку. Он аккуратно раскладывает на столе ладан и кольцо из кристаллов вокруг высоких белых свечей – тех, которые можно увидеть в католической церкви, когда возносишь молитву Деве Марии, вот только Огаст тут единственная девственница, и она сомневается, что молитвы, обращенные к Деве Марии, как-то помогут.
– Присаживайтесь, – говорит Нико. Он держит между зубов использованную спичку, а между пальцев – зажженную. Огаст никогда не видела его настолько в своей стихии. Майла выглядит возбужденной.
– Как все будет происходить? – спрашивает Огаст.
– Мы попытаемся вызвать дух Джейн, – говорит Нико. – Если она мертва, то она должна суметь спроецироваться сюда и поговорить с нами, и тогда мы будем знать точно. А если не мертва, что ж. Наверно, тогда ничего не случится.
– Наверно?
– Может появиться что-то другое, – говорит он, с непринужденностью поджигая еще одну спичку, как будто он не предположил только что, что какая-то неизвестная сила из потустороннего мира может пробитлджюситься
[19] в комнату и провести по ним своими дьявольскими ручонками. – Такое случается. Если открываешь дверь, то через нее может пройти все что угодно. Но все будет в порядке.
– Ей-богу, если меня убьет привидение, я поселюсь в нашем душе, – говорит Уэс. – У вас больше никогда не будет горячей воды.
– У нас и так ее нет, – отмечает Огаст. – Ладно, а я поселюсь в унитазе.
– С чего вам сдалась эта ванная, чуваки? – спрашивает Исайя.
