– Это она, – говорит Огаст, показывая пальцем. – Я на тысячу процентов уверена, что это она. У нее те же татуировки. – Она смотрит на него. – Нико, это фотография со дня открытия «Билли». Лето 1976-го. Она за сорок пять лет не постарела. Мне кажется, она…
Дребезжание коктейльного шейкера Нико прерывает ее на середине фразы, заглушая ее голос, и он дергает бровями, пока очки не падают ему обратно на нос.
Когда-нибудь Огаст надерет ему задницу.
Ей приходится ждать целых тридцать секунд, пока он снимает крышку с шейкера и наливает напиток в стакан, чтобы договорить.
– Мне кажется, она не… человек.
Нико пододвигает к ней напиток.
– Ежевично-мятный мул. За счет заведения. Кто она, по-твоему?
Ей придется сказать это вслух, да? Белла Свон, сожри свое маленькое похотливое мормонское сердце.
– Мне кажется, она может быть… вампиром? – Нико изгибает бровь, и она опять зарывается лицом в рукава. – Я же говорила, что это безумие!
– Это не безумие! – отвечает он со смешком в голосе, но он не звучит как насмешка. Нико никогда не бывает таким. – Как только ты влез на ту сторону, очень легко начать видеть вещи не из нашего мира. Например, Уэс. Его никогда не видно, живет по ночам, выскакивает из ниоткуда, чтобы собрать стол или починить окно. Я где-то неделю после того, как мы съехались, думал, что он домовой. Но, насколько я знаю, домовых не бывает, как и вампиров.
Огаст поднимает голову.
– Ясно. Конечно. Я идиотка.
– Ну, – говорит Нико, – она не вампир. Но она может быть мертвой.
Огаст застывает.
– В смысле?
– Похоже, она призрак, – объясняет он. – Очень… сильный. Она может даже не знать, что она…
– Привидение? – беспомощно заканчивает Огаст. Нико строит сочувственную гримасу. – О боже, то есть она мертва? И не знает, что она мертва? Я не могу даже позвать ее на свидание, как я должна сказать ей, что она мертва?
– Так, подожди. Нельзя просто кому-то сказать, что он мертв. Мы сначала должны убедиться, что она мертва.
– Ясно. Ладно. Как это сделать? – Она вытащила телефон и уже гуглит «как сказать кому-то, что он привидение». Похоже, для этого даже есть скидочный купон. – Стой. Офигеть. Она всегда носит одни и те же вещи.
– Ты только сейчас заметила, что у нее не меняется одежда?
– Я не знаю! У нее рваные джинсы и кожаная куртка! У всех лесбиянок, которых я встречала, такая одежда!
– Ха. Хорошо подмечено, – задумчиво говорит Нико. – Ты когда-нибудь ее касалась?
– Да…
– И как это было по ощущениям? Холодно?
– Нет, наоборот. Прям… очень тепло. Иногда наэлектризовано. Словно удар током.
– Хм-м. интересно. Ты единственная, кто ее видит?
– Нет, она все время разговаривает с людьми в поезде.
– Ясно, ты когда-нибудь видела, как она чего-то или кого-то касается?
– Да, у нее есть… рюкзак, полный всякого, и она давала мне из него вещи: жвачку, шарф. Один раз она наклеила пластырь ребенку, который ободрал коленку на лестнице.
Он подпирает подбородок рукой.
– Мило. Может, полтергейст. Милый полтергейст. Можно мне с ней познакомиться?
Огаст резко поднимает взгляд от телефона.
– Что?
– Ну, если бы я ее встретил, то смог бы лучше почувствовать, что она такое, по эту она сторону или нет, или где-то посередине. Понадобится всего несколько вопросов. Может быть, легкий физический контакт. – Она пытается это представить: Нико, весь такой, какой он есть, кладет руку Джейн на плечо: «Привет, как ты? Мне кажется, ты можешь быть потерянной душой, застрявшей в метро-чистилище».
– Ты же сказал, что не хочешь ее пугать.
– Я так не говорил. Я сказал, что нельзя говорить кому-то, что он мертв, если ты не уверен, что он мертв. Очень плохая энергия.
– Что ты у нее спросишь?
– Не знаю. Зависит от того, как все будет ощущаться.
Огаст скрипит зубами.
– Неужели нельзя сначала сделать что-нибудь другое? Например… может, мне насыпать вокруг нее кольцо из соли, или побрызгать на нее святой водой, или что-то подобное? Но как бы незаметно?
– Мы с тобой совсем по-разному понимаем незаметность, – замечает Нико. – Но мы могли бы провести спиритический сеанс.
Огаст почти слышит, как ее мать злобно смеется, поедая свой полуфабрикат в другом часовом поясе.
– Спиритический… сеанс?
– Да, – небрежно говорит он. – Поговорить с ней. Если она привидение, то должна появиться, и бум, мы все узнаем.
– А если ничего не произойдет, мы сможем исключить то, что она привидение?
– Да.
И Огаст Лэндри, ведущий мировой скептик, открывает рот и говорит:
– Ладно, давай проведем спиритический сеанс.
– Класс, – говорит Нико. Он вытащил из кармана зубочистку и теперь жует ее, протирая стойку. – Да, и еще, нам понадобится больше людей, поэтому нужно будет попросить Майлу и Уэса. Мы сможем сделать это в магазине после закрытия. Правда, мне не нравится сейчас положение луны, поэтому давай сделаем это послезавтра. У тебя есть какая-то ее вещь?
– Хм, – говорит Огаст, – вообще-то да. Она дала мне шарф.
– Подойдет.
Она наклоняется, чтобы сделать глоток своего напитка, и тут же давится.
– Господи, это отвратительно. Ты ужасный бармен.
Нико смеется.
– Майла пыталась тебя предупредить.
– Итак, – говорит Уэс. Он смотрит, как Огаст погружает свою картошку фри в острый соус, с надменным выражением лица. – Ты собрала нас здесь сегодня, чтобы сказать, что запала на привидение.
– Господи, можно потише? – шипит Огаст, косясь на Уинфилда, когда он проходит мимо их столика. Она должна была понимать, что не стоило выдавать подобную информацию после смены и думать, что эта группа правонарушителей будет вести себя осторожно. – Я тут работаю.
– Стой, то есть… – встревает Майла. – Она правда тут работала? Когда тут только открылось? И теперь она ездит в метро и выглядит точно так же?
– Да.
Она откидывается назад на диване с горящими глазами.
– Поверить не могу, что ты приехала в Нью-Йорк месяц назад и уже нашла крутейшего человека во всем городе. Прямо из «Назад в будущее».
– У нас тут больше пересечение «Привидения» и «Квантового скачка», – замечает Огаст. – Но суть не в этом.
– Суть в том, – говорит Нико, – что мы хотим провести сеанс, чтобы прочувствовать ситуацию. И мы будем очень рады, если вы поможете.
