Чувствуя, что сейчас произойдет что-то очень странное… и очень существенное, Эрика поднялась.
И по пустующему каналу, через динамики системы «Долби», установленные под потолком, зазвучал голос, низкий, хриплый, зловещий: «Убей его. Убей его».
Эрика уже направилась от стола к экрану, но, сделав два шага, остановилась. Интуиция подсказывала ей, что приближаться к экрану небезопасно.
— Вонзи скальпель ему в глаз. В мозг. Убей его.
— Кто ты? — спросила она.
— Убей его. Вонзи глубоко и поверни. Убей его.
— Убить кого?
Присутствие не ответило.
Она повторила вопрос.
На плазменной панели, сквозь «снег», начало проступать бледное, аскетичное лицо. Поначалу она предположила, что это лицо призрака, но по мере того, как лицо проступало все отчетливее, поняла: это Виктор. С закрытыми глазами, расслабленными чертами лица, не лицо, а посмертная маска.
— Убей его.
— Он меня сотворил.
— Чтобы использовать.
— Я не могу.
— Ты сильная.
— Невозможно.
— Убей его.
— Кто ты?
— Зло, — ответил голос, и она знала, что Присутствие говорило не о себе, а о Викторе.
Ее участие в разговоре свидетельствовало о том, что она могла предать Виктора, пусть даже и хотела лишь сказать, что поднять на него руку у нее нет никакой возможности. Даже мысли об убийстве создателя могли привести к ее собственной смерти.
Любая мысль создает в мозгу уникальный электрический сигнал. Виктор идентифицировал сигналы, которые возникали при появлении мыслей о насильственных действиях, направленных против него.
В мозг Эрики, как и в мозг всех остальных представителей Новой расы, вмонтировали наноустройство, запрограммированное на фиксацию таких вот сигналов.
Если бы она взялась за оружие, чтобы использовать его против Виктора, «жучок» мгновенно разгадал бы ее намерения. И Эрику тут же парализовало бы. А вывести из паралича ее смог бы только Виктор.
Если бы потом он и позволил ей жить, жизнь эта стала бы сплошными страданиями. За содеянное он бы наказывал ее изо дня вдень.
Вот почему она направилась к столику у кровати Виктора, взяла пульт и выключила телевизор. Плазменный экран погас.
Замерев с пультом дистанционного управления в руке, Эрика ждала, что экран вспыхнет снова, но этого не произошло.
Она не верила в призраков. Не должна была верить. Такая вера означала неповиновение. Неповиновение вело к уничтожению.
Так что пусть этот таинственный голос, требовавший, чтобы она убила Виктора, так и останется таинственным. Попытка разобраться, что это за голос, кому он принадлежит, ничем не отличалась от прыжка с высокого обрыва на скалы, ведущего к смерти.
Когда Эрика поняла, что стоит, дрожа от страха, она вернулась к столу, села.
Вновь принялась за еду, но теперь природа аппетита изменилась. Ей хотелось есть, потому что она нервничала. Но голод, который она испытывала, не могла утолить никакая еда. Она стремилась обрести смысл жизни, свободу.
Дрожь и страх смерти, который ее вызывал, удивили Эрику. За шесть недель, прошедших с ее «рождения», она не раз и не два находила смерть желанной.
Но не теперь. Что-то изменилось. Это существо в перышках, надежда, запрыгнуло в ее сердце.
Глава 54
У Роя Прибо было оружие.
Он вытащил его из стенного шкафа, где оно хранилось в специальных ящиках. Все осмотрел, почистил и смазал, готовя для использования.
В молодости Рой обожал оружие. Револьверы, пистолеты, ружья, винтовки. У него образовалась небольшая коллекция каждого из этих типов стрелкового оружия.
Вскоре после того, как ему исполнилось двадцать лет и он вступил в права наследования, Рой купил «Форд эксплорер», загрузил в него любимчиков из своей оружейной коллекции и отправился в поездку по югу и юго-западу страны.
До той поры он убивал только животных.
Он не был охотником. Никогда не приобретал охотничьей лицензии. Выслеживание дичи в лесах и полях его не прельщало. Его добычей становились домашние животные.
Выехав на дорогу в двадцать лет, он впервые начал ловить в перекрестье прицела людей. И несколько лет был счастлив, не зная никаких забот.
Как и многие двадцатилетние, Рой был идеалистом. Он верил, что может внести лепту в создание лучшего общества, лучшего мира.
Даже тогда он осознавал, что жизнь эту можно терпеть лишь благодаря существованию красоты. Красоты в природе. В архитектуре, живописи, в других творениях рук человеческих. Наконец, в людях.
С детства он был потрясающе красивым мальчиком и знал, что от одного только его вида люди начинали улыбаться, а настроение у них сразу же улучшалось.
Он намеревался сделать мир счастливее, убивая уродливых людей там, где находил. А находил везде.
Рой объездил восемнадцать штатов, самым восточным из них стал Алабама, северным — Колорадо, западным — Аризона, южным — Техас. Он уничтожал уродливых представителей человечества, если обстоятельства гарантировали, что ему удастся остаться безнаказанным.
Он использовал разные виды оружия на огромной территории, и ни у кого не возникало мысли связать все эти убийства с одним человеком. Он убивал на большом расстоянии из винтовок, с сорока или менее того ярдов — из ружей, заряженных крупной дробью, из револьверов и пистолетов практически в упор, если вдруг возникало такое желание и появлялась возможность.
Нужно отметить, что предпочтение он отдавал пистолетам и револьверам. В этих случаях он мог достаточно близко подойти к жертве, чтобы объяснить, что личной неприязни у него нет.
«Причина чисто эстетическая», — мог сказать он. Или: «Я уверен, вы согласны с тем, что лучше быть мертвым, чем уродливым». Или: «Я всего лишь делаю работу Дарвина по совершенствованию вида».
Дробовики особенно нравились ему, когда он имел возможность неторопливо перезарядить ружье и всадить в жертву не два, а четыре или шесть зарядов крупной дроби. В трехдюймовых патронах «Федерал» хватало пороха, чтобы дробь обрела огромную пробивную силу. Он получал возможность не только исключить урода из генного пула, но и напрочь уничтожить само уродство. Дробь чуть ли не разносила тело в клочья, так что хоронить бедолагу приходилось в закрытом гробу.
В эти годы путешествий и свершений Рой познал на собственном опыте: до чего это приятно, трудиться не покладая рук во имя достижения благородной цели. Он предположил, что будет заниматься этим до конца своей жизни, без необходимости приобретать новые навыки или выходить на пенсию.
