— Для того чтобы мир находился в равновесии, — заговорил
Черный Человек, как будто прочтя мысль Старыгина и продолжая ее, —
необходимо, чтобы каждый его элемент уже носил в себе собственное будущее, а
значит — и собственную смерть!
— Смерть и перевоплощение! — подхватила Катаржина.
Старыгин хотел ответить им, хотел им возразить, но его
охватило странное оцепенение, странное равнодушие, безразличие к тому, что
произойдет. Он почувствовал, что все уже предопределено, все уже записано в
Книге судьбы, и никакие его действия ничего не могут изменить.
— Ты привел нас к картине, — удивительно мягким,
убаюкивающим голосом проговорил Черный Человек. — Ты снял заклятье шестого
Аркана и открыл для меня этот вход. Твое дело сделано, и ты свободен.
Окончательно свободен.
Сердце Старыгина сковал странный холод. Окончательная
свобода.., свобода от всего, от всей этой мелкой повседневной суеты.., свобода
и покой.., последний покой.., смертный покой…
Вдруг за спиной его раздался скрип, как будто отворилась
заржавленная железная дверь.
В часовне стало светлее. Старыгин вздрогнул, сбрасывая
оцепенение, и оглянулся.
За его спиной стояли два человека, словно озаренные золотым
закатным светом.
Женщина в золотистом платье, с нежно-розовым, словно
фарфоровым лицом, женщина одновременно юная и бесконечно мудрая, с глазами,
полными волшебства и загадки, и молодой мужчина в светлом костюме, тоже
казавшемся золотистым в странном свете, льющемся от картины Рембрандта.
— Игра еще не закончена, Мем! — звонким, высоким
голосом проговорила женщина.
— Кого я вижу! — дурашливо воскликнул Черный
Человек и церемонно поклонился. — Мадам Императрица, мое почтение! Мистер
Правосудие, рад вас видеть в добром здравии! Впрочем, это ненадолго, ненадолго!
Игра не закончена, говорите вы? — его голос набрал силу и гулко зазвучал
под сводами часовни. — А я думаю, она закончена, или закончится в
ближайшие минуты! А самое интересное только начинается! Все честно — нас двое и
вас двое. Теперь все зависит только от расклада. Третий и восьмой Арканы —
сильные карты, не спорю, но тринадцатый бьет их! Ваше время пришло! Простите за
каламбур, но над вами сейчас свершится высшее правосудие!
Он шагнул вперед и поднял над головой худые длинные руки. В
часовне потемнело, и в багровом свете дымных факелов сквозь черты Черного
Человека проступила его подлинная сущность — костистые очертания черепа. И сам
он сделался страшен и зловещ, как сама смерть.
Старыгин почувствовал тяжелую щемящую тоску. Он подумал
вдруг, что больше никогда не увидит солнечного света, зелени деревьев, живых
человеческих лиц.
В поисках поддержки он обернулся, к тем двоим, что стояли за
его спиной. Но они тоже выглядели не лучшим образом — нежное лицо женщины
заливала смертельная бледность, ее золотистое платье погасло, сделавшись
тускло-желтым. Молодой мужчина, тяжело дышал и держался за грудь.
— Твой.., твой ход… — прошептала женщина, с надеждой
глядя на Старыгина.
— Что я могу сделать… — едва слышно отозвался Старыгин.
— Верно! — подхватил его слова Мем. — Что
может сделать слабый человек, когда игру ведут самые могучие силы Вселенной?
Старыгин почувствовал, как ледяная рука сжала его сердце. На
лбу выступили капли холодного пота. Он сунул руку в карман, за платком…
И нащупал картонный прямоугольник.
Карту Таро.
Он вытащил карту из кармана, удивленно взглянул на нее.
На потрепанном листе был изображен смеющийся человек в
пестрых лохмотьях и в колпаке с бубенчиками.
Нулевой Аркан, Безумец.
Старыгин невольно вспомнил того странного парня, с которым
столкнулся при выходе из музея. Такое же смеющееся лицо, бубенчики на колпаке.,
вот кто подсунул ему в карман эту карту!
Пламя факелов вспыхнуло с новой силой, и под сводами часовни
прогремел низкий раскатистый голос:
— Имя его — Шин! Тайное значение его — Летящая Стрела!
Число его — ноль, ибо он — Ничто, Абсолют, Первопричина, То, с чего все началось
и чем все закончится! Суть его — Подлинная Реальность!
На мгновение грозный голос затих, а потом пророкотал с новой
силой:
— Игра окончена!
Черный Человек зашатался, с его лицом начали происходить
странные метаморфозы. Если прежде оно было похоже разом на все человеческие
лица, как живое зеркало отражая того, кто смотрел на него в данную минуту, то
теперь в нем не осталось ничего человеческого, оно стало блестящим и
бесформенным, как лужица ртути.
Но и с глазами Старыгина что-то происходило. Очертания
окружающих предметов утратили резкость, стали размытыми, стены часовни
заколебались и задрожали, как дрожит мираж перед тем как растаять.
Его подхватила под руку женщина с нежным фарфоровым лицом,
она улыбнулась странной ускользающей улыбкой и проговорила:
— Пойдемте скорее отсюда! Игра закончена, через полчаса
здесь будет полиция. Нам незачем привлекать к себе лишнее внимание. Мы уже
сделали все, что могли.
* * *
Они сидели за столиком уличного кафе на берегу
Императорского канала. Мимо них текла яркая амстердамская толпа. Бесконечное
разнообразие лиц, нарядов и причесок, как будто в этом городе царил никогда не
прекращающийся карнавал.
Напротив Старыгина сидела женщина с нежным и загадочным
лицом, лицом то ли девочки, то ли древней колдуньи.
— Полиция нашла картину в подвале полуразрушенного дома
на Португальской улице, — говорила она, маленькими глотками отпивая
кофе. —Картина возвращена на свое место, в Рейксмузеум. Больше она его не
покинет, и это хорошо. Всякие перемещения «Ночного дозора» приводили к ужасным
последствиям. Даже тогда, когда картина не покидала Амстердам, а всего лишь
была перенесена из Стрелковой корпорации в здание ратуши, в 1715 году, в
Голландию пришла чума.., и сейчас, когда картина надолго покинула город, это
могло привести к настоящей катастрофе. Особенно если подданные темной стороны
сумели бы повредить холст, нанести ей вред. Поэтому, в то время, когда «Ночной
дозор» находился в Праге, мы с господином Войтынским сумели заменить его
искусной подделкой, а подлинник вернули в Амстердам и спрятали до подходящего
момента…
— Представляю, что завтра будут писать в
газетах! — воскликнул Старыгин. — Шум поднимется на всю Европу..,
впрочем, меня это больше не касается.
— Меня тоже, — его собеседница опустила глаза и
положила в рот кусочек пирожного.
— А кто были все те люди, с которыми я сталкивался в
Праге и во Флоренции? — задал Старыгин давно мучивший его вопрос. — И
наконец кто вы?
Женщина улыбнулась мягкой ускользающей улыбкой и приложила
палец к губам:
