Оправдывая название клуба, над входом вращался серебристый
светящийся шар, вписанный внутрь сияющего кольца — традиционное изображение
планеты Сатурн.
Оставив машину неподалеку от входа, среди десятков дорогих
автомобилей и сотен ярких демократичных мотороллеров, Старыгин и его спутница
подошли к входу в клуб.
— Не стоит тебе сюда идти! — еще раз настойчиво
повторил Старыгин. — Ты слышала, что сказал парень из морга? Это плохое,
очень плохое место! Здесь опасно!
— Тем более, тебе понадобится моя помощь! усмехнулась
Катаржина. — Не думаю, что в твою университетскую программу входили курсы
самообороны!
— А в твою что — входили? — хмыкнул Старыгин.
— Современная женщина должна уметь за себя постоять!
В дверях клуба стоял бледный, лысый мужчина в черном
костюме, удивительно похожий на Фантомаса. Судя по всему, этот оригинальный тип
осуществлял в этом заведении фэйс-контроль.
— Постойте, сеньор! — приказал он Старыгину и
весьма профессионально пробежал руками по его одежде. Ничего не найдя, он
нахмурился, задумался на мгновение и решительно проговорил:
— Извините, сеньор, я не могу вас пропустить.
— Почему? — возмутился Старыгин. — На каком
основании?
— Я не обязан вам отвечать. Это — частный клуб, и
любому посетителю может быть отказано без объяснения причин.
— А мне можно пройти? — игривым тоном осведомилась
Катаржина.
— Вам, сеньорина, можно!
Катаржина показала Старыгину язык и скрылась за дверью
клуба.
— Безобразие! — воскликнул Старыгин и попытался
войти следом, однако «Фантомас» вежливо, но весьма недвусмысленно отодвинул его
от входа.
Дмитрий Алексеевич скрипел зубами от злости и оглядывался по
сторонам, как вдруг дверь клуба приоткрылась, оттуда выглянула молодая женщина,
лет двадцати восьми — тридцати, в элегантном брючном костюме, с тонкой
сигаретой в руке.
Окинув Старыгина взглядом, она повернулась к «Фантомасу» и
спросила:
— В чем дело, Джованни?
Тот пригнулся к ее уху и что-то прошептал.
Женщина снова оглядела Старыгина.
Тот подумал, что дама вовсе не так молода, как показалось
ему в первый момент. Скорее всего, ей уже около сорока.
— Пропустить, Джованни! — распорядилась она.
Старыгин с любезной улыбкой поблагодарил ее и прошел внутрь
клуба. Проходя рядом с ней, он сделал еще одну поправку относительно ее
возраста: судя по опытному, циничному взгляду, даме было уже далеко за сорок.
Войдя внутрь, он окунулся в море света и музыки.
Вокруг, в сиянии разноцветных прожекторов, сновали
хорошенькие официантки с подносами, чуть дальше, на вращающейся тарелке
танцпола, бесновалась публика.
В подавляющем большинстве это была молодежь, скорее даже
подростки, и Старыгин почувствовал себя ископаемым, обреченным на вымирание.
Впрочем, в яркой толпе мелькнул мужчина лет пятидесяти, в тонком черном
свитере, с золотой цепью на шее. Удивительно худой, с узкой черной бородкой, он
напоминал оперного Мефистофеля. Усиливали сходство яркие, горящие безумным
пламенем глаза с неестественно расширенными зрачками.
«Кокаин, скорее всего!» — подумал Старыгин, медленно
двигаясь вперед.
Словно ответ на эту мысль, рядом с ним возник молодой негр в
элегантном светлом костюме, с алой розой в петлице. Чуть понизив голос, что,
впрочем, было не обязательно среди бешено ревущей музыки, он проговорил:
— Кокаин? Гашиш? Амфетамины? Звездная пыль?
— Поливитамины! — в тон ему отозвался Старыгин.
— Что? — брови дилера удивленно поползли вверх. Он
решил, что столкнулся с каким-то новым наркотиком.
— Спасибо, ничего не надо!
Дилер плотно сжал губы и прошипел что-то крайне
неодобрительное.
Старыгин двинулся дальше, пытаясь найти в толпе стройный
силуэт Катаржины.
Обойдя танцпол по широкой дуге, он наконец увидел свою
спутницу.
Она стояла в полутемном углу, в стороне от танцующих, и с
ней явно было не все в порядке.
Ее держал за руку приземистый длинноволосый парень с
короткой толстой шеей и серебряной серьгой в левом ухе. С другой стороны от нее
стоял, криво улыбаясь и отрезая путь к отступлению, выбритый наголо тип,
затянутый в черную кожу.
— Отвали! — довольно громко проговорила Катаржина
парню с серьгой и резко вырвала руку.
Тот грязно выругался и грубо схватил ее за плечо.
— А ну, отпусти девушку! — выкрикнул Старыгин,
протиснувшись через толпу и развернув к себе мерзавца.
— А это еще что за миротворец? — ухмыльнулся тот и
двинулся на Старыгина, сжав кулаки.
Старыгин попытался вспомнить все, что знал о рукопашных
единоборствах, но ничего подходящего в голову не приходило. Вот если бы
понадобилось перевести латинский текст или отреставрировать старинную гравюру,
тогда, конечно, он был бы на высоте!
Тем не менее он собрал все силы и ударил противника в ухо.
Точнее, попытался это сделать, но в том месте, где только
что было это самое ухо с серебряной серьгой, оказалось пустое место, а вот
кулак хулигана пришел в соприкосновение с нижней челюстью Дмитрия Алексеевича.
Он отлетел в сторону и только каким-то чудом удержался на ногах.
А на него уже надвигались оба хулигана. Причем в руке
бритоголового сверкнул нож.
Старыгин решил, что дорого продаст свою жизнь, и двинулся
навстречу мордоворотам.
Тип с серьгой коротко замахнулся и попытался повторить свой
коронный удар в челюсть, но на этот раз Старыгин был наготове: он довольно
ловко пригнулся и отступил в сторону, одновременно нанеся противнику сильный
короткий удар. Правда, он попал не в солнечное сплетение, куда метил, а в
правый бок, но мерзавец покачнулся, в его глазах промелькнуло удивление, и на
мгновение он утратил стратегическую инициативу.
Старыгин снова замахнулся, но в это время прямо перед ним
оказался второй бандит, тот самый бритоголовый, и нож в его руке был угрожающе
занесен…
Дмитрий Алексеевич понял, что супермена из него не
получилось, его недолгие удачи на сегодня закончились, и в ближайшем будущем
будет боль, кровь и унижение.
Но тут произошло нечто непонятное: бритоголовый тип выронил
свой нож, отскочил в сторону и взвыл от боли.
Старыгин удивленно уставился на него, и только теперь
заметил, что рядом возникла Катаржина. Причем вид у нее был самый решительный и
самый угрожающий.
Отступив на полшага назад, она ловко подпрыгнула, выбросила
вперед ногу и в прыжке ударила бритоголового ногой в лицо. Тот изумленно охнул
и отлетел к стене, окончательно утратив все свои агрессивные намерения.
