— А что у меня? Что у меня? — забеспокоился
Пшибышевский.
— Вы вот тоже — с виду такой приличный человек, можно
даже подумать — литератор или преподаватель вуза, а на деле — мелкий жулик и
фальсификатор…
— Ложь! — вскрикнул Павел Казимирович. —Это
ложь! Вас ввели в заблуждение! Выпетовская из личной мести распространяет
порочащие меня слухи…
— Меня? Ввели в заблуждение? — незнакомец
хихикнул. — Должен сказать, друг мой, вы меня развеселили! Надо же! Меня —
ввели в заблуждение? Нет, не думаю!
Вдруг возле входа появилась официантка.
— Вы меня звали? — обратилась она к
Пшибышевскому. — Вам еще что-нибудь принести?
— Да, я хотел… — начал тот, еще не зная, чем ему может
помочь официантка, но человек в черном опередил его:
— Спасибо, красавица, нам ничего не нужно. У нас все,
все есть! Представьте себе — абсолютно все! Даже приятельница на Малой Морской!
Правда, она стала немного капризной.., а вот вам, пожалуй… — он щелкнул
пальцами и протянул зардевшейся девушке крупную купюру, после чего слегка
пришлепнул по заду:
— И идите, идите, мы разговариваем!
— Кто вы такой? — задал, наконец, Пшибышевский
вполне естественный вопрос.
Незнакомец промычал что-то неразборчивое, Павлу Казимировичу
послышалось то ли «мум», то ли «мем».
— Я не понял…
— И не надо, — незнакомец посерьезнел и снова придвинулся:
— Откуда вы взяли те две голландские картины?
— Ка.., какие картины? — залебезил Пшибышевский,
почувствовав, что разговор подошел наконец к самому главному. — Я не знаю,
о чем вы говорите…
Он и сам не понимал, почему не выкладывает правду. Видимо,
сказалась многолетняя привычка к лжи и умолчанию. Но на этот раз она не
принесла ему ничего хорошего.
— У вас гастрит? — задумчиво проговорил незнакомец
и вдруг, без всякого предупреждения, резко и сильно ударил Пшибышевского в
живот.
Павел Казимирович разинул рот, как выброшенная на берег
рыба, и несколько секунд безуспешно пытался вдохнуть. На глаза его выступили
слезы. Боль была несусветная.
— Лечиться надо, — раздумчиво, доброжелательно
произнес Черный Человек. — С гастритом шутки плохи, одной диетой вы от
него не отделаетесь…
Он посмотрел на часы, как будто вспомнил о неотложном деле,
и снова заговорил:
— Ну как — вспомнили? У кого вы взяли те две
голландские картины? Или у вас в придачу к гастриту еще и склероз?
— Вспомнил, вспомнил! — поспешно закивал Павел
Казимирович. — Есть такая парочка, Стасик и Васик… Но я понятия не имею,
где их можно найти, вот только телефон, мы по нему связывались…
* * *
В антикварном магазинчике на Васильевском было, как всегда,
тихо. То, что у директора неприятности, продавцы, конечно, знали, но на
положении магазина это пока никак не отразилось. Даже стало немного
посвободнее, поскольку мадам Выпетовская была занята своими делами и ослабила
контроль над персоналом.
В помещении магазина продавец, тоскливо поглядывая в окно,
на лужи, по которым бил в свое удовольствие нахальный дождь, ничуть не
напоминающий весенний, беседовал со старушкой, которая принесла на продажу
черепаховый гребень и старый театральный бинокль, инкрустированный перламутром.
Вещи были недорогие, старушка принесла их не на комиссию, а просто так, на
всякий случай прицениться, и теперь, удостоверившись, что денег за них дадут
мало, решила пока оставить себе. Сейчас она углубилась в воспоминания о
прошлом, речь ее текла гладко, и продавец машинально кивал, думая о своем.
В машине Легова было трое.
— Вот черт! — сказал водитель. — В этих
старых районах совершенно негде машину приткнуть.
— Встань там! — показал Легов на ворота, на
которых висела грозная табличка. — Мы ненадолго.
Он выпрыгнул из машины, потопал ногами, разгоняя кровь,
велел водителю никуда не отлучаться, а второго послал во двор, к черному ходу
магазина.
— Там я сам разберусь, ты смотри, как бы дамочка не
слиняла…
— Гражданин, вы куда это? — заорал очнувшийся
продавец. — Там служебное помещение!
Он протянул руку к сигнальной кнопке, но посетитель,
невысокий мужчина с круглой головой и маленькими ручками, неожиданно утратил
свой добродушный и безобидный вид и сказал строго:
— Сидеть тихо! Ничего не нажимать!
Он не успел сунуть продавцу удостоверение, а старушка,
которая за долгие годы повидала всякого, мигом сообразила, что вошедший —
человек серьезный, явно из органов, так что нужно держаться от него подальше.
Она прихватила свои незатейливые вещицы и бросилась к выходу, едва не задев
Легова. Тот воспользовался суматохой и проскользнул за дверь, так что в
магазине остался один продавец, который решил последовать совету и сидеть тихо,
рассудив, что там, возле кабинета вошедшего перехватит Валентин, а он за те
деньги, что ему платит директор, в охранники не нанимался.
Охранник Валентин оказался, однако, более хорошим
физиономистом — почти как многоопытная старушка. Он сразу же распознал в
вошедшем человека из силовой структуры — он и сам там когда-то служил, поэтому
с пониманием переглянулся с Леговым и углубился в газету с вакансиями, которую
читал уже несколько дней и даже отмечал карандашом интересные варианты.
Взглянув на хозяйку кабинета, Легов с уважением отметил, что
для женщины с такими огромными неприятностями она выглядит очень неплохо.
За последние несколько дней Александра Николаевна выслушала
массу угроз от облапошенных клиентов, среди них были простые и незамысловатые
типа «Урою, на фиг» и более вежливые «Подам в суд и обеспечу приличный срок».
Лика Сарычева успела-таки растрепать всем про фальшивых передвижников, и сама
же, дуреха, первой от этого пострадала. От нее-то точно отвернутся теперь все
друзья и знакомые — ведь это она сводила их с Выпетовской, рекомендовала ее,
как отличного знатока своего дела.
Мадам Выпетовская не достигла бы ничего, если бы не умела
держать удар. Поэтому она держалась осторожно, прикидывая, как выйти из
сложившейся ситуации с наименьшими потерями, а после переехать из Петербурга в
Москву там вроде бы пока все тихо и слухи о ее бизнесе еще не пошли.
Легов еще с порога понял, что с этой женщиной крики и
запугиванье никак не пройдут, — она сама кого хочешь запугает, да не
словом, а делом.
Чтобы сразу расставить все точки над i, он выбросил перед
ней удостоверение полковника ФСБ.
— Что вам угодно? — сухо спросила Выпетовская, не
поведя и бровью.
— Мадам, — задушевно начал Легов, — меня ваши
проделки с картинами в данный момент не интересуют.
— А что же вас в данный момент интересует? усмехнулась
она.
