— Пойдемте отсюда, — отрывисто сказала
Катаржина, — здесь слишком душно…
* * *
Павел Казимирович Пшибышевский сидел за столиком своего
любимого кафе «Авокадо» на Васильевском острове и не получал от этого никакого
удовольствия.
Он любил это кафе по двум причинам: во-первых, зал был
разгорожен нарядными расписными перегородками, так что, сидя за столиком, можно
было чувствовать себя в полном уединении. И даже проводить маленькие деловые
совещания, если, конечно, не слишком шуметь и не разговаривать в полный голос.
И, во-вторых, здесь очень неплохо готовили. Когда у Павла Казимировича
разыгрывался застарелый гастрит, он заказывал нежнейшие творожники с медом,
если же гастрит вел себя прилично, он просил подать итальянский салат с сыром
моцарелла и горячим хлебом. И кофе здесь варили отменно.
Но сегодня ни салат, ни кофе нисколько его не радовали.
После разговора с мадам Выпетовской настроение Павла
Казимировича было не то чтобы на нуле. Оно было в глубоком антарктическом
минусе.
Пшибышевский мрачно глядел в тарелку с нетронутыми
деликатесами и думал, как дальше жить.
Маленькие радости, которые он позволял себе в последнее
время, вроде завтраков в этом кафе или посещений (один — два раза в неделю)
одной симпатичной особы, проживающей на Малой Морской улице, могли стать
недоступны на долгое, очень долгое время. Мадам Выпетовская вполне в состоянии
перекрыть ему кислород, лишив немолодого, измученного гастритом Пшибышевского
источника безбедного существования.
Больше того, при ее больших связях и ужасном характере она
могла устроить ему колоссальные неприятности. Такие неприятности, о которых не
хотелось даже и думать.
Павел Казимирович тяжело вздохнул и поднял глаза.
И расстроился еще больше.
В его уютный отсек бесшумно проскользнули двое давних знакомых
— шустрые молодые ребята, известные в определенных кругах как Васик и Стасик.
Васик был повыше и пошире в плечах, он носил крошечную
остроконечную бородку и длинные светлые волосы. Стасик, напротив, стригся
коротко, росту был невысокого, телосложения довольно хрупкого, что очень
помогало ему в работе. Кроме того, что он мог легко проскользнуть в форточку
или другое не слишком широкое отверстие, иногда он для пользы дела надевал
длинный платиновый парик, приклеивал накладные ресницы, наряжался в платье и
вполне сходил за молоденькую девушку.
— Здравствуйте, Павел Казимирович! — жизнерадостно
приветствовал Пшибышевского Васик, бесцеремонно усаживаясь рядом с
ним. —Что это вы ничего не едите?
Стасик, не говоря ни слова, устроился напротив, закинув ногу
на ногу и кокетливо обмахиваясь меню.
— Аппетита нет, — проворчал Пшибышевский,
отодвинув тарелку. — Вашими, между прочим, стараниями! И незачем так
громко называть меня по имени-отчеству!
— Ну, не будьте таким букой! — усмехнулся
Васик. — Я не сомневаюсь, что у вас это имя — далеко не единственное! А
насчет аппетита.., я уверен, он у вас улучшится, как только вы увидите, что мы
вам принесли! — и он ногой пододвинул под столом к Пшибышевскому большую
матерчатую сумку.
— Вы с ума сошли! — прошипел Павел Казимирович, с
омерзением оттолкнув сумку обратно. — Умнее ничего не придумали, чем сюда
притащиться с товаром?
— Какой-то вы сегодня нервный! — проговорил
Стасик, откинувшись на спинку сиденья. —У вас что — критические дни?
— У нас всех скоро будут критические
дни! —Пшибышевский скрипнул зубами. — Вы мне что прошлый раз
подсунули?
— Вы даже не поинтересуетесь тем, что у нас в
сумке? — не унимался Васик. — Имейте в виду такая вещь уйдет в шесть
секунд! Люди уже выстраиваются в очередь!
— Это вы отсюда вылетите в шесть
секунд! —Пшибышевский повысил голос и нервно оглянулся на соседнюю
кабинку. — Я вас еще раз спрашиваю — что вы мне прошлый раз подсунули?
— Да каких-то второсортных голландцев… скучающим
голосом протянул Васик. — А почему такой пессимизм в борделе? Комиссия из
центра ожидается?
— Голландцев! — раздраженно повторил за ним Павел
Казимирович. — Я не о том спрашиваю! У нас с вами какой договор был? Вы
интеллигентно щиплете скромных одиноких старушек, белых музейных мышей на
пенсии, из-за которых никто не будет поднимать большого шума! Почему я с вами и
работал! Наше правило — никакого насилия, никаких скандалов и никаких связей с
общественностью! А у кого вы взяли этих голландцев? У кого, я вас спрашиваю?
Васик и Стасик переглянулись. На свежих щеках Стасика
выступил девичий румянец.
— Павел Казимирович, да что такое случилось? — с
невинным видом проговорил он. — Ну, не у старушки взяли, каемся! Не у
старушки, у старичка! Да какая разница?
— У старичка? — трагическим шепотом повторил
Пшибышевский. — Вы обчистили большого человека! Человека с деньгами и
связями! А самое главное — вы мне сплавили картины, которые незадолго до того
прошли через крупный аукцион!
До сих пор его взаимоотношения с этой предприимчивой
парочкой строились по несложной и относительно безопасной схеме.
Молодые люди по его наводке или по собственным разведданным
проникали в квартиры немногочисленных сохранившихся еще старушек, у которых
имелись старые картины. Пусть даже не слишком известных авторов и не в самом
лучшем состоянии. Так даже лучше. Лишь бы эти картины нигде прежде не
светились, не попадали в поле зрения музеев или крупных коллекционеров. Павел
Казимирович выполнял так называемую предпродажную подготовку — приводил картины
в товарный вид, ставил на них подпись более-менее известных художников, делал
из немецких или скандинавских пейзажей более ходовые среднерусские, и уже после
этого продавал картины мадам Выпетовской.
Все было так хорошо, и вдруг — такой прокол!
— И какого черта вас понесло в Карловы Вары? простонал
Пшибышевский. — Что — на курорт захотелось? Вы ведь еще так молоды! У вас
нет гастрита.., и вообще, вы так хорошо работали на родине! Ну что же это
творится — все лучшие специалисты постепенно уплывают за рубеж! Научные кадры,
технические, теперь вот даже уголовные…
— Виноваты, Павел Казимирович! — покаянно вздохнул
Стасик. — Бес попутал!
— Что вы заладили — бес да бес! Какой еще бес? Вы люди
молодые, должны быть материалистами!
— Ну, допустим, не бес… — Стасик вздохнул еще
печальнее. — Дамочка одна.., странная, можно сказать, особа.., сумела нас
уговорить. В общем, взяли небольшой заказ на стороне.., то есть как раз
довольно большой.., подрядились изъять одну очень форматную картину, три с
половиной на четыре с половиной метра, у нашего соотечественника, обитающего в
этих самых Карловых Варах. Ну, да вы, как я понял, уже в курсе. Вы нас тоже
должны понять — мы, можно сказать, молодые специалисты, нам нужно думать о
карьере, о профессиональном росте.., а какой там рост, когда чистишь старушек,
пока они стоят в очереди в собесе? Вот, захотели показать, на что мы способны,
выйти на новый уровень.., на международную, так сказать, арену…
