И она привела своего спутника в небольшой подвальчик, где
подавали еду и замечательное чешское пиво.
— Эта старая пивница, на этом месте варят пиво уже
более четырехсот лет, не меняя рецепта.
Пиво было тягучим, темным и удивительно ароматным. Еще оно
было очень крепким, так что Старыгин, жадно выпив полкружки, не то чтобы
опьянел, но все окружающие предметы утратили некоторым образом свою четкость,
как будто он смотрел на них через золотистую дымку. Впрочем, в подвале было
полутемно, да еще Катаржина усадила его в самый дальний угол. Сама она сняла
куртку и осталась в желто-оранжевом тонком свитере. Старинная кованая лампа
освещала Катаржину неярким вкрадчивым светом, Старыгину казалось, что это от
самой женщины, сидящей напротив, исходит это золотое слабое свечение, совсем
как на картинах Рембрандта.
Принесли заказанную рыбу. Катаржина молча ела, изредка
прихлебывая пиво. Мысли Старыгина неспешным хороводом вертелись вокруг
Рембрандта, Праги и той пани, что сидела напротив и улыбалась ему загадочной
улыбкой.
Официантка убрала тарелки и принесла кофе. Старыгин очень
устал и прикидывал про себя, не обидится ли его спутница, если он сейчас
деликатно откланяется и пойдет в гостиницу спать.
Катаржина отставила чашку и поглядела на него в упор.
— — Не надейтесь, Дмитрий, что вот так просто сумеете
от меня уйти, — промурлыкала она, — вы должны мне кое-что рассказать.
— Я весь к вашим услугам, — вымолвил Старыгин,
сделав над собой усилие, чтобы не поморщиться.
— Итак, для чего вы на самом деле приехали в
Прагу? — прямо спросила доктор Абст. — Только не надо морочить мне
голову той картиной! И не надо представляться скромным сотрудником Эрмитажа —
этакий книжный червяк, звезд с неба не хватает, копается всю жизнь в старых не
слишком известных голландцах!
— Но все так и есть… — слабо запротестовал Старыгин.
— Хм.., видите ли, — блестя глазами, сообщила пани
Катаржина, — я иногда почитываю русскую литературу — так, для практики,
чтобы язык не забыть. И попадаются среди прочего довольно любопытные книжки.
Вот недавно прочитала так называемый арт-детектив, называется «В погоне за
Мадонной», автор некая Мария Магницкая. Не встречалась вам случайно эта книжка?
— Нет, — Старыгин уткнулся в пустую чашку.
— Жаль, очень хотелось бы ее с вами обсудить, протянула
пани Катаржина, — должна заметить, очень интересно написано, у девушки
несомненные литературные способности. Ну, там, конечно, сказано, что все, что
случилось в книге — это от начала и до конца выдуманная история, и все
совпадения могут быть только случайными. Но трудно не узнать в реставраторе
Сергее Сапрыкине вас, Дмитрия Старыгина. Тем более, госпожа Магницкая очень
подробно описала вашу внешность — немного неуклюжий, любит свободную одежду,
волосы с проседью, голос мягкий, приятного тембра…
— Ну, мало ли что напишут в книжках! — Старыгин
решил твердо стоять на своем, то есть все отрицать. — Уверяю вас,
Катаржина, вы ошибаетесь!
— А скажите, вот постельные сцены в книге это с натуры
или девушка выдумала их.., как это говорится.., для красного словца? —
Катаржина веселилась от души. — Вы что — и в самом деле такой страстный
любовник?
— Она преувеличивает, — буркнул Старыгин и махнул
рукой официантке, чтобы принесла счет.
Он был страшно зол на вредную бабу. И как это ей попалась та
книжка? И отчего он решил, что улыбка у нее загадочная? Даже улыбки-то нет,
одна насмешка!
— Не торопитесь, Дмитрий, — Катаржина взяла его за
руку, — оставим пикантные подробности.
— Вот именно, — Старыгин радовался, что в полутьме
она не видит, как он покраснел.
— Вы себе не представляете, сколько можно выдернуть
полезных сведений из Интернета про Дмитрия Старыгина. Я знаю, что вы очень
востребованный реставратор и крупный эксперт. О вас множество хвалебных
отзывов.
— Вы преувеличиваете… — смутился Старыгин.
— Не скромничайте, — живо возразила
Катаржина. — Не всегда скромность украшает мужчину! И не уводите меня в
сторону от важного разговора. Итак, я повторяю свой вопрос: что понадобилось
вам, ответственному и очень занятому человеку здесь, в Праге? Если вы меня не
обманываете, «Ночному дозору» действительно причинен не такой уж большой ущерб.
То есть, конечно, это отразится на его стоимости, но такие финансовые вопросы
будет решать страховая компания. Поймите, я могу вам помочь в поисках, если,
конечно, вы расскажете, что же такое вы здесь ищете.
— Ну хорошо, — Старыгин поставил локти на стол и
положил подбородок на руки, — я скажу. Только учтите: сообщаю вам это
исключительно как частное лицо, если вздумаете проболтаться прессе — я вам
ничего не говорил. Если ничего не изменится, все и так станет известно на днях.
Дело в том, что «Ночной дозор», тот что сейчас в Эрмитаже — подделка.
— Как? — вскричала Катаржина и тотчас зажала себе
рот рукой. — Вы уверены?
Старыгин только горько усмехнулся в ответ.
— Ах, ну да, что же это я… — забормотала она,
разумеется, вы знаете, что говорите… Но каким образом?..
Дрожащими руками она достала из сумочки длинную сигарету и закурила.
Чтобы дать ей успокоиться, Старыгин отвернулся. Пивница находилась в
полуподвале, так что из небольшого окошка видна была часть каменной мостовой и
ноги проходящих людей.
Катаржина докурила сигарету и вопросительно поглядела на
Старыгина, требуя подробностей. Она больше не выглядела такой ошарашенной, губы
были плотно сжаты, глаза — непроницаемы. Старыгин наклонился к ее лицу и
вполголоса рассказал про картину, которая обнаружилась под подделкой.
— Вот поэтому я и приехал — чтобы выяснить, как, каким
путем эта картина Хермана ван Свеневельта попала к тому, кто украл «Ночной
дозор».
— Не могу поверить… — еле слышно сказала
Катаржина, — не могу представить, что «Ночной дозор» похитили.., при всех
мерах безопасности…
— Скажите… — нерешительно начал Старыгин, — вы
ведь хорошо знаете господина Коврайского… Не может ли он быть замешанным в эту
историю? Откровенно говоря, мне показалась очень подозрительной эта кража…
— Борис? Не-ет! — Катаржина разразилась резким
хриплым смехом. — Он, конечно, себе на уме и вообще человек со
странностями, как говорят у вас — с тараканами в голове, но бесспорно умен. Так
что если бы даже он и был замешан в этом деле (чему я никогда не поверю), то
нашел бы способ добыть картину Свеневельдта более правдоподобно. Украсть у самого
себя — что может быть глупее!
Старыгин совершенно намеренно не рассказал пани Катаржине
ничего из остальных событий, сопутствовавших похищению картины, ни про то, как
умирающая женщина нарисовала собственной кровью на асфальте знак «Колесо
судьбы», ни про таинственный рисунок с фигурами под номерами, которые
соответствуют арканам Таро. Не то чтобы он ей не доверял, просто все это было
так неожиданно и не правдоподобно, он сам не был уверен, что идет по верному
следу.
