- Когда Керри возвращается в Донегал? - спросила Кейт у Рейчел.
- Патрик говорит, что он пробудет в Маунтферне еще несколько дней.
- Жаль. Мне хотелось бы, чтобы он уехал немедленно.
- Кейт, не надо так волноваться.
- Ничего не могу поделать. Она вся горит. Когда она здесь, ее мысли находятся за тысячи миль отсюда. Точнее, за три мили. В сторожке.
- Я звала ее прокатиться, но она отказалась. - Рейчел старалась изо всех сил.
- Знаю. Ты молодец. Надеюсь, мы сумеем продержаться до его отъезда.
- У тебя есть друзья в Донегале? - спросила Дара.
- Нет. Слишком много работы… Иногда я играю в карты с парой знакомых ребят, Тони Маккенном и Чарли Бернсом. Они живут в Дерри, за границей.
- Там такие же красные автобусы и почтовые ящики, как в Англии?
- Ты никогда не была в Северной Ирландии?
- Нет, Керри. Как я могла туда попасть?
- У них там все красное. Даже флаг красно-бело-синий.
- Ну, это же часть Англии.
- Нет. Часть Соединенного Королевства.
- Это то же самое.
- Тебя не волнует, что она не является частью Ирландии?
- Не слишком. Думаю, в конце концов они соединятся.
- А вот Маккенна волнует, и его друзей тоже. Причем очень. - Голос Керри звучал так, словно он кого-то цитировал.
- Это кажется тебе важным, потому что ты американец, - сказала Дара.
- Что ты об этом знаешь?
- Ничего, - хихикнула она.
- Ты будешь скучать по мне, когда я уеду? Очень. А тебе обязательно возвращаться?
- Может быть, я сумею остаться… если придумаю повод, - лукаво сказал Керри.
- Серьезно?
- Если я останусь, ты будешь со мной поласковее? - Он потянулся к ней.
- Я и так с тобой ласкова. Как ты сможешь продлить отпуск?
- Я могу получить все, что захочу, - ответил Керри.
- Когда уезжает Керри? - небрежно спросила Кейт.
- Вряд ли он уедет. - В глазах Дары плясали чертики.
- Это верно. Грейс сказала, что он надеется задержаться еще на несколько дней, - подтвердил Майкл.
- Разве ему не нужно вернуться к Хиллу? - Голос Кейт напрягся.
- О, Керри может кому угодно заморочить голову, - ответил Майкл.
Дара нахмурилась: ей не хотелось, чтобы люди считали Керри плейбоем.
- Он сумеет договориться с Хиллом. Это не проблема, - с жаром сказала она.
Губы Кейт сжались в ниточку.
* * *
- Хотите, я свожу Дару на скачки? - на следующий день спросил Кейт Фергус Слэттери.
- Дару?
- Чтобы на время вырвать ее из лап Керри О'Нила. Вы знаете, что со мной ей ничто не будет грозить… Как и всем прочим, - угрюмо добавил Фергус.
Кейт не смогла придумать в ответ ни одной шутливой реплики. Какое-то время она молчала, а потом промолвила:
- Нет, я думаю, Дару нужно отправить куда-нибудь подальше, чем на скачки.
- Куда именно?
- Еще не знаю. Я должна поговорить с Джоном. Нужно перестать притворяться, что ничего не происходит.
- Мы не знаем, что что-то действительно происходит, - пошел на попятный Слэттери.
- Догадаться несложно, - мрачно ответила Кейт.
Они сидели в боковом дворе. Белые стены большой пристройки, в которой близнецы отмечали свой день рождения, теперь заросли ломоносом и жимолостью. Ее фасад, выходивший на Ривер-роуд, тоже выглядел вполне прилично; ярко раскрашенные оконные ящики дожидались открытия кафе «Трилистник».
Джон и Кейт часто выходили в боковой двор. После вечера в зале, пропахшем сигаретным дымом и портером, было приятно подышать свежим воздухом, напоенным тонким ароматом жасмина.
- Что будем делать с Дарой? - грустно спросила Кейт.
- Я думал об этом, - неторопливо ответил Джон.
- Я так и знала. - Она смотрела на мужа с надеждой.
- Ты помнишь, что нам предлагала сестра Лаура? Почему бы не отправить ее во Францию?
Глава девятнадцатая
Молчаливая мадам Вартен напоминала Скорбящую Богоматерь; у нее было длинное бледное лицо, тонкие губы, дрожавшие так, словно она собиралась вот-вот заплакать, и грустные бледно-голубые глаза. В отличие от нее мсье Вартен был маленьким, кругленьким, толстеньким, все время трещал как пулемет и смеялся без умолку. Оба не знали ни одного английского слова. Слава богу, мадемуазель Стефани, двоюродная сестра мадам Вартен, знала язык достаточно, чтобы объяснить Даре ее несложные обязанности.
Девочка должна была готовить завтрак для троих маленьких детей Вартенов, водить их на прогулку, учить пяти английским фразам в день и играть с ними до ленча. После этого у нее было свободное время для занятий. Во время обеда она должна была помогать накрывать на стол и убирать грязную посуду.
Она получала деньги на мелкие расходы - примерно три фунта в неделю, но тратить их было не на что, потому что Вартены жили на хуторе, вдалеке от города. Дети были ужасные, а мсье норовил прижаться к Даре при каждом удобном случае. В глазах мадам стояла такая печаль, что Дара боялась с ней разговаривать. Если бы не Стефани, она сошла бы с ума. Домашние обязанности Стефани были весьма неопределенными. Чаще всего она либо складывала белье, либо ухаживала за цветами. Все лето шила шторы для одной из комнат. Иногда во второй половине дня брала маленькую машину и куда-то уезжала, иногда собирала фрукты. Дара не могла этого понять.
- Avez vous un vrai job, mademoiselle Stephanie?
[10] - однажды спросила она. Стефани рассмеялась и неожиданно поцеловала Дару в обе щеки.
- Je t'adore, mon petit chou
[11], - продолжая заливаться смехом, сказала она.
Дара смутилась. Почему Стефани ее обожает? Почему не отвечает, есть у нее какая-то работа или нет? Почему фамильярно обращается к ней на «ты»?
Сама Дара с первого дня знала, что должна соблюдать формальности и всех, кроме детей, называть на «вы». За этим крылась какая-то тайна. Еще пару дней Стефани повторяла «un vrai job», качала головой и умирала со смеху.
Дара не могла опомниться от скорости, с которой она очутилась во Франции. Ее, Дару Райан, не бывавшую ни в Лондоне, ни в Белфасте, прокатили на машине по Парижу и показали Триумфальную арку и Эйфелеву башню. А потом мадемуазель Стефани отвезла ее на хутор во французской глубинке.
