Я так рада разделить с вами пространство, сестры.
Зашнуруйте ботинки! Ваш ждет собственный марш!
Как я взаимодействую
Глава 11. Я за открытость
Пару лет назад мы с моей лихой подругой Николь Нордеман и веселой бандой нарушителей спокойствия объединили усилия и отправились в тур, который получил название Moxie Matters Tour. Целых полтора года (это значительно превысило сроки годности других туров) мы колесили по стране. Никто не говорил нам, что делать. Нас было девять человек, и большую часть тура мы провели в автобусе, лежа на койках. Я назвала его двухъярусным гробом. Этот тур навсегда останется одним из величайших воспоминаний в моей жизни.
Отправляясь в столь долгое путешествие в очень узком кругу, вы невольно обзаводитесь историями, рожденными из суровой, неприукрашенной честности. Мы были абсолютно честны около семи с половиной минут, а потом просто не смогли остановиться. В один из моментов наш гитарист Ноа, один из моих любимых людей, выслушав историю менеджера Крисси, кивнул: «Теперь все понятно, — сказал он. — Я знал, что ты играешь в софтбол из-за бедер». Когда хор женщин закричал: «НОА!», он любезно пояснил: «Я не имел в виду задницу. Я говорю о БЕДРАХ». (Тот же Ноа спросил нашего индийского звукорежиссера Стивена: «Скажи, у вас, у индусов, тоже зубы становятся фиолетовыми, когда вы пьете красное вино?» На что Стивен холодно ответил: «Нет. У нас иммунитет». ГЛУПАЯ ШУТКА.)
В туре мы много откровенничали. Что-то мы рассказывали сами, а кое-что слышали от посетителей. Большинство историй оказались прекрасными, сердечными, добрыми. Женщины делились личным опытом, секретами, победами. Мы до сих пор о них говорим. Другие делились… иными способами. Например, одной из наших любимых частей тура стала дружеская встреча после каждого шоу. Это был бесконечный источник взаимосвязи и любви. Женщины брали нас за руки, наклонялись к нам, чтобы сказать что-нибудь невероятно доброе или важное. Мы с Николь в совокупности служили женщинам целых пятьдесят лет, так что за это время мы обзавелись целой тонной историй. Одним незабываемым вечером одна из женщин вышла вперед, положила руки на плечи Николь и со слезами в глазах сказала: «Ваша музыка помогла нам зачать ребенка».
Послушайте, я не автор песен, поэтому мне не известно, каким именно образом христианская музыка вдохновляет слушателей, но очевидно, это открытие шокировало Николь, потому что мы обе стояли с застывшими улыбками и просто моргали. Я не уверена, что Николь предполагала, будто из песни The Unmaking («Разрушение») когда-нибудь получатся дети. Эту информацию нужно было переварить. Я немного сжала руку Николь, и она наконец-то ответила: «Я… Я еще никогда не слышала подобного. Я так рада, что… смогла помочь вам… таким интересным способом». Я не осмеливалась на нее посмотреть, потому что если бы наши взгляды встретились, мы бы точно облажались. Когда мы добрались до лифта двадцать минут спустя, двери закрылись, мы посмотрели друг на друга, а потом рыдали от смеха целых десять минут. Подвиньтесь, Лютер Вандросс
[71]. Христианская музыка белой женщины стала новым хитом для сексуальных утех.
Правда — это что-то невероятное. Иногда она способна шокировать, иногда — обескуражить, но я все равно испытываю гордость всякий раз, когда становлюсь свидетелем, как кто-то выкладывает все начистоту. На первый взгляд честность — это простое человеческое ожидание. Когда мы учим наших детей быть честными, мы одновременно подразумеваем и обратную сторону истины: «Не лги». Большинство из нас считают себя людьми, которые высоко ценят правду. Однако мы уже почти дошли до конца этой книги, и в каждой главе рассматривается вопрос, потребность или желание, где мы откровенны не до конца. Ложь бывает открытой, пассивно-агрессивной, тайной, отрицаемой, и на самом деле мы регулярно с ней сталкиваемся. Мы любим говорить правду, за исключением тех случаев, когда мы этого не делаем. Мы практикуем правду, за исключением тех случаев, когда мы этого не делаем. Мы требуем правды, за исключением тех случаев, когда мы этого не делаем. В этом нет ничего странного, потому что эта черта присуща всему человечеству.
Доктор Роберт Фельдман посвятил карьеру изучению причин, по которым люди лгут. Он обнаружил, что все мы не только врем (и очень часто), но и врем по той причине, что хотим смазать «социальные колеса», или, как он написал в своей книге «Лжец в вашей жизни» (англ. The Liar in Your Life):
Люди лгут, чтобы социальное взаимодействие проходило более гладко. Люди лгут, чтобы казаться вежливыми или угодить себе и другим. Мое исследование показало, что ложь регулярно встречается в каждом офисе, каждой гостиной, в каждой спальне, в разговорах между незнакомыми людьми и в разговорах между друзьями. Ключевое заблуждение кроется в том, что мы постоянно ищем правду. Оказывается, во многих случаях мы принимаем и даже хотим услышать ложь. В некоторых случаях принимать чужую неправду более целесообразно. А когда ложь соответствует нашему желанию видеть себя умными, компетентными, успешными людьми, тогда мы с радостью поверим в то, что нам говорят остальные
[72].
Очевидно, что существует широкий спектр лжи, — от той, которая сглаживает социальное взаимодействие, до расчетливого обмана, направленного на введение в заблуждение. Ложь также может включать упущения, намеренное утаивание, иногда со злым умыслом, а иногда из-за недостатка смелости.
Как ложь бывает разной, так и люди. Некоторых можно назвать пустомелями, позволяющими себе безобидную ложь, не влекущую за собой серьезных последствий. Другие строят жизнь, полную большой и малой лжи, преднамеренной и автоматической. Ложь становится спутником жизни, а ее последствия принимают катастрофический характер. Но конечно, между двумя полюсами существует множество градаций. Мы можем оценить здоровье наших отношений по этой шкале, поскольку хроническая честность имеет тенденцию перекликаться с надежностью, умением зрело разрешать конфликты и искренностью — ключевыми составляющими здоровых отношений. С другой стороны, у хронически нечестных людей отношения зачастую характеризуются недоверием, неурядицами и неглубокими связями. Нечестные люди в основном сталкиваются с отношениями, испорченными собственной пассивной агрессивностью и обидой.
Вот в чем проблема: свобода становится недосягаемой, когда мы начинаем лгать. Вы спрашиваете: «Вы получили мое письмо?» Я могу честно ответить, что получила его и просто не ответила, а могу придать себе менее легкомысленный вид и заявить, что не получила. Довольно низкопробное уклонение, но оно прокладывает путь к более значительной лжи. Доктор Фельдман писал: «Как только люди чувствуют, что их самооценка находится под угрозой, они сразу же начинают лгать на более высоком уровне».
[73] Поскольку многие из нас уже страдают синдромом самозванца, признаться в том, что мы поступили безответственно, кажется ужасным. Мы не хотим признаваться в неудачах или плохом поведении. Нам не нравится признавать свой гнев, обиду или разочарование. Женщины стремятся казаться сговорчивыми, поэтому мы жертвуем честностью ради избегания конфликтов, даже когда ставки высоки. Как ни странно, эта нечестность запирает нас в одиночной камере, и мы становимся менее свободными и менее связанными.
