По иронии судьбы именно женщины и разрушили этот шаблон.
Да и разве не женская это задача?
Сначала появилась миссис Присси по прозвищу миссис Паинька. В то время как моя мама и остальные женщины выглядели скромно, миссис Паинька с головы до ног одевалась в одежду с леопардовым принтом и недвусмысленно намекала нам, что однажды обязательно познакомится с пластической хирургией. Нет, она однозначно была не из тех, кто хотел смиренно уйти в закат. Свои вопиющие украшения миссис Присси хранила в двухсекционном контейнере для снастей, и именно она дала нам прозвища, которые мы используем по нынешний день. Эта женщина была невероятно красивой и до непристойности стильной. Она поразила меня до самой глубины души. Мы с сестрами просто не могли ею налюбоваться. Она казалась нам такой необузданной среди своих смиренных сверстниц. Более того, она явно занимала больше места в нашем мире, чем полагалось женщинам по всем моим убеждениям. Я считала ее исключением из правил, однако индивидуальность миссис Присси бросила вызов и моему укоренившемуся порядку.
Позже, после окончания колледжа, в нашей первой церкви появились женщины-проповедницы. Каким-то неизведанным образом мы с мужем Брэндоном случайно объединились с либеральными баптистами (о чем нам быстро сообщили консервативные соотечественники из Оклахомы). Баптисты казались мне настоящей экзотикой, сравнимой лишь с укротителями змей. Мне было страшно рассказывать родителям. Я думала, они решат, будто мы с Брэндоном «потеряли веру» (как однажды сказал отец моего друга Алекса, когда тот ушел из католицизма). Эти женщины (баптистки) не просто собирали пожертвования, но и стояли за кафедрой, руководили и выступали на всех собраниях. Они помогали управлять процессом. У меня не находилось слов, чтобы описать подобное откровение. Я буквально не имела понятия о существовании проповедниц. Я помню, как следила за одной из них. Она была скромна, сдержанна, как и все женщины в моей жизни, но при этом она тщательно разбирала сложный отрывок из Священного Писания. Я оглянулась, думая: «Надо же! Люди воспринимают ее всерьез. Никто не возмущен! О, как же хорошо, что родители в эти выходные не смогли приехать». Ее духовный авторитет бесцеремонно вторгся в сопровождавшую меня два десятилетия внутреннюю патриархию, поэтому на тот момент я не могла решить, врагом она была или все же героем.
Некоторое время спустя, когда я обрела багаж собственного опыта, а внутренний уклад чуть было не превратился в проблему личностного и функционального характера, на меня произвела впечатление очередная женщина — писательница Энн Ламотт. Одна моя близкая подруга, которая даже лучше меня понимала причину смены моей путеводной звезды, вложила мне в руки ее книгу под названием «Путешествие милосердия». И тогда свет озарил мой путь. Ни разу я не слышала, чтобы женщина… автор… христианка… так рассуждала. И дело заключалось не только в дерзкой манере повествования, когда она сравнивала Иисуса с бродячим котом, который не оставлял ее в покое до тех пор, пока она не выдержала и не сказала: «Ладно. Я сдаюсь. Заходи». Вся суть крылась в голой правде, в отсутствии самозащиты и правил. Энн существовала в мире, о котором я никогда прежде не слышала и уж тем более — не имела доступа. Для меня стало настоящим откровением, что женщина могла так писать и думать. Что женщина была способна преуспевать. И я никак не могла понять, кто дал ей такое право и почему она до сих пор не оказалась в неприятностях.
Не так давно женщины мира изменили мой взгляд, особенно это касается жительниц Эфиопии. А если говорить более конкретно — мама моего приемного сына Бена. Сентаю чудесная женщина. Когда Бен и Реми прожили с нами пару лет, Брэндону пришлось вернуться по работе в Эфиопию. Перед его отъездом я сказала ему: «Нам нужно найти мать Бена». Пауза. «Под нами я подразумеваю тебя. Да, это всего лишь одна женщина в стране. Ступай с Богом». И Брэндон справился с миссией. В результате мы узнали правду, полную насилия и предательств, боли и потерь, как и бывает в историях подобного характера. Все они начинаются с печали. Вот только эта умная, находчивая женщина, которая когда-то жила на милость бесчестных мужчин, окончила годичную программу расширения прав и возможностей женщин, открыла собственную кофейню и чайный магазин, наняла двух девушек с улицы в качестве первых работниц, повторно вышла замуж за хорошего мужчину, родила двух прекрасных сыновей и купила дом.
Когда в прошлом году мы сидели в магазине и доме Сентаю, Бен прильнул к ней. В тот же миг в голову закралась мысль: «Женщины — самые удивительные существа, и нет для них ничего недостижимого». Сентаю справилась. Несмотря на все преграды, она гналась за мечтой, перестроила свою жизнь, стала хозяйкой бизнеса и собственного дома, а также гордой женой и матерью. Я бы с радостью посадила ее на плечи и гордо пронесла бы по площади у всех людей на виду.
Женщины продолжают меня изменять, продолжают бросать вызов и учить. Их голоса навеяли мысли, которые никогда раньше не посещали мой разум. Их опыт придал форму внутреннему напряжению, а язык сформировал самые значимые вопросы. Мое собственное мировоззрение расширилось, и я прорвалась через границы, в пределах которых всегда видела свое существование.
Я наконец-то понимаю, кто я есть, как меня создали, что меня вдохновляет, для чего я здесь нахожусь, во что я верю и что меня беспокоит. Я не боюсь следовать этому пути, даже если тропа не всегда вписывается в общепринятые шаблоны. Я наконец-то чувствую себя единой как снаружи, так и внутри. Я не притворяюсь, не занимаюсь позерством, не выдаю ложь за действительность.
Как только я научилась себя понимать, мой внутренний, скрытый от мира голос тут же превратился в рупор. Моя безупречная, отполированная сущность умерла, а настоящая «я» наконец-то вырвалась на свободу. Я приняла себя, свои идеи и убеждения, потери и обретения. Я смотрела на мир с противоречием и больше никогда не оставалась в стороне. Я не винила себя за то, что выбрала тропу, противоположную дорогам многих моих сверстников (и это невзирая на то, что мой путь был, а иногда и остается одиноким). Моя прежняя жизнь зашла в тупик, и я не могла больше прятаться ни духовно, ни профессионально, ни рационально. Мне казалось, что идти больше некуда, и все попытки неминуемо вели к медленной смерти личности. Я решила, что страх, умение угождать другим и способность быть вежливым не являлись отличительными чертами хорошо прожитой жизни, впрочем, как и пассивная агрессия, возмущение и недобросовестное поведение. Ко мне пришло осознание, что мир жаждет свободных женщин, которые бесстрашно выходят из тени, говорят правду и не испытывают при этом страха. Женщин, которые стали теми, кем им быть суждено.
Такая женщина дарит миру истинную себя. Такая женщина отказывается идти на поводу у других, обращается к собственному внутреннему миру, руководствуется им и призывает сестер поступать так же. Такая женщина избегает шаблонов, занимает то место в жизни, которое ей было предназначено, и радуется бесконечной Божьей милости. Такая женщина хочет свободы не только для себя, но и для всех остальных. Она жаждет настоящего мира, более честного и искреннего общества, отношений, основанных на честности. Она не боится себя и не боится других.
