Жирондисты попытались включить в обсуждение народ: «Но вопрос идет о казни главы государства. Должно быть всенародное голосование… Это голосование поставит наш приговор под охрану Нации… Вспомните урок английской Революции. Там не было народного плебисцита. И что же? Прошло не так много лет после казни Карла Первого, когда английский народ вернул монархию… И обвинил казнивших».
Тогда к трибуне бросился Камиль Демулен: «Нас смеют пугать непостоянством. И кого? Нашего великого народа? Это оскорбление Нации. Я не допускаю мысли, чтобы честная Нация, пославшая нас на штурм тирании, нас же потом преследовала! Никогда французы не будут так несправедливы! Никакого обращения к Нации. Решим здесь и сейчас!»
И состоялось голосование. Вожди якобинцев – Марат, Робеспьер, Дантон, Демулен – естественно, голосовали за казнь.
Ближайший родственник короля герцог Орлеанский – глава младшей ветви Бурбонов… Все были уверены, что он воздержится, он имел на это право. Но герцог сказал: «Я убежден: всякий, кто посягает на самодержавие народа, заслуживает смерти. Я голосую за смерть».
Гражданин Капет был приговорен большинством голосов.
Король попросил три дня, чтобы проститься с семьей. Ему дали двадцать четыре часа.
Ночью он написал завещание. Я видел его в парижском архиве. Завещание написано поразительно ровным, совершенно бесстрастным почерком.
В завещании король просил прощения у жены за то, что стал причиной ее бед. Он обращался к своему сыну и просил никогда не мстить за его смерть…
То же завещает и наш последний царь. Как писала великая княжна Ольга: «Государь просил не мстить за него. Он всем простил».
Составив завещание, остаток ночи король спал. Как расскажет камердинер, он спал спокойным и крепким сном.
На рассвете в карете вместе с духовником король Франции отправился на гильотину.
Карета была окружена двойным строем кавалеристов…
Гильотину установили возле все того же дворца королей Тюильри, на месте, где прежде стояла статуя Людовика, возлюбленного народом, и рядом с новой, революционной статуей Свободы.
Площадь затопили тысячи парижан.
Эшафот был плотно окружен Национальной гвардией.
На эшафоте король вел себя достойно. Он подошел к краю и обратился к народу: «Французы, я умираю невинным. И прошу Господа…»
Но тут, по знаку командующего Национальной гвардией, раздался грохот барабанов. Король пытался еще что-то сказать, но палач с помощниками потащили его на доску.
Палач дернул за веревку, и лезвие гильотины полетело на голову короля Франции. Голова упала в корзину…
Вначале хотели, чтобы при падении королевской головы раздался пушечный залп. Но Робеспьер сказал: «Голова короля не должна производить больше шума, чем голова простого смертного».
Казнь Людовика XVI. Гравюра XIX в.
И выстрел отменили.
Вместо выстрела палач Сансон обносил эшафот головой короля. Толпа восторженно орала, люди мочили платки в королевской крови. Обезглавленное тело отвезли на телеге в общую могилу на кладбище у церкви Маделен.
С этого момента гильотину больше не убирали с площади. Две красные кровавые балки с висящим топором грозили городу.
События продолжали нестись. Победитель интервентов генерал Дюмурье не согласился с казнью короля. Он изменил Республике, бежал из армии. До него бежал из революционных войск другой несогласный – человек-символ, герой борьбы за независимость Америки, генерал Лафайет…
В Конвенте продолжалась неминуемая битва детей Революции. Если до того была борьба идей, то теперь началась борьба лжи.
Ценой поражения в этой схватке была жизнь.
Робеспьер и якобинцы обвинили жирондистов в заговоре вместе с изменником Дюмурье… Робеспьер лгал и знал, что он лжет. Так же, как лгали жирондисты, пытаясь обвинить в измене его и Марата.
Письмо Людовика XVI, написанное накануне казни. Национальный архив Франции.
Но в этой битве революционеров друг с другом впервые поучаствовали пушки! По приказу подвластной якобинцам Парижской коммуны Национальная гвардия привезла орудия к Конвенту. Под дулами пушек депутатам было предложено исключить «изменников-жирондистов» из Конвента.
Изменниками теперь назывались те, кого прежде величали вождями революции…
Пушки сделали свое дело. Испуганное «болото» поддержало Гору. Немного поупрямились, но проголосовали как надо.
Так начался путь революционеров-жирондистов на революционную гильотину. Они были арестованы, и двадцать два знаменитых революционера отправились в тюрьму Консьержери, куда совсем недавно сами посылали врагов Революции…
В Консьержери прошла их последняя ночь. Они пили, пародировали речи Робеспьера, шутили, писали письма к возлюбленным. Как сказал палач Сансон, казней стало так много, что люди вместо того, чтобы плакать, начали смеяться.
Их везли на гильотину, и они пели в телегах революционные песни и славили Революцию. Толпы народа, заполнившие улицы, проклинали их… и пели те же революционные песни и славили Революцию.
На эшафоте жирондист Верньо, вчерашний глава Национального собрания, произнес бессмертную фразу: «Революция, как бог Сатурн, пожирает своих детей». И, обращаясь к оставшимся великим революционерам, которые послали их на эшафот, добавил: «Берегитесь, Боги жаждут!»
«Доска гильотины до того была залита кровью, что одно прикосновение к ней должно было казаться ужаснее самой смерти», – вспоминал палач Сансон.
Казнь продолжалась сорок три минуты. Этого оказалось достаточно, чтобы Республика лишилась своих основателей…
Теперь правили якобинцы. Конвент был безвластен. Жалкие «болотные» лягушки дрожали, ожидая очередную молнию с Горы.
Все это время верный «Друг народа» Марат продолжал свои призывы к крови. Но он забыл, что кровь порождает кровь.
Смерть Марата. Жак Луи Давид. 1793 г. Королевский музей изящных искусств Бельгии
В полутемный двор его дома вошла высокая девушка с каштановыми волосами – Шарлотта Корде…
