И несмотря на то что деятели Реформации во многом сохраняли неразрывную связь со своим церковным наследием, они внесли в толкование Библии новую идею: теперь можно было критиковать учение Церкви, сравнивая его с тем, что было сказано в Библии; а Лютер позволял себе даже критиковать сами библейские части в свете того, как ему представлялась главная, всеобъемлющая тема Священного Писания. Это была революционная идея, и она, словно лучший источник, питала независимую мысль, которой предстояло стать отличительной чертой европейского Просвещения. А между Библией и верой впервые разверзлась пропасть, через которую никакая герменевтическая изобретательность уже не могла перекинуть мостков.
17. Времена Просвещения
Спиноза
Барух (впоследствии Бенедикт де) Спиноза родился в 1632 году в той области, где сейчас Нидерланды, и происходил из семьи португальских евреев (сефардов). Большую часть жизни он прожил в Амстердаме, где его в конце концов изгнали из синагоги за неправоверные воззрения. Как правило, его считают одним из первых рационалистов эпохи, и тем самым он становится отцом-основателем европейского Просвещения. В том, что касается изучения Библии, Спиноза сыграл ключевую роль в ряде аспектов: он усомнился в истинности библейских чудес, сочтя их либо выдумками, либо описанием естественных событий, а также поставил под вопрос авторство библейских книг. Как известно, он предположил, что Пятикнижие написал не Моисей, а Ездра. Спиноза не преподавал в университете – он зарабатывал на жизнь шлифовкой линз – но на последующих мыслителей Просвещения, таких как Вольтер, он повлиял настолько, что стал центральной фигурой в философии XVII века. Его главной работой (опубликованной посмертно) считается «Этика», но для библеиста эту роль играет другой труд Спинозы, «Богословско-политический трактат» (Tractatus Theologico-politicus), изданный в 1670 году [1].
К чудесам Спиноза относился скептически, в каком-то смысле предвосхищая критику, с которой нападал на само понятие чуда Дэвид Юм (1711–1776). Он считал, что библейские истории о чудесных событиях представляли собой либо записи о видениях и грезах, либо же допускали естественное объяснение. Скажем, в Книге Иисуса Навина и Книге пророка Исаии упоминаются мгновения, когда солнце застыло на небе или даже двинулось вспять:
И остановилось солнце, и луна стояла, доколе народ мстил врагам своим. Не это ли написано в книге Праведного: «стояло солнце среди неба и не спешило к западу почти целый день»? И не было такого дня ни прежде ни после того, в который Господь [так] слушал бы гласа человеческого. Ибо Господь сражался за Израиля.
Нав 10:13–14
И вот тебе знамение от Господа, что Господь исполнит слово, которое Он изрек. Вот, я возвращу назад на десять ступеней солнечную тень, которая прошла по ступеням Ахазовым. И возвратилось солнце на десять ступеней по ступеням, по которым оно сходило.
Ис 38:7–8
Как объясняет Спиноза, то были паргелии (ложные солнца): в воздухе скопились кристаллы льда, и это привело к необычному отражению света [2]. Ничто и никогда, считал Спиноза, не может свершиться против законов природы, понимаемой по сути своей механистически, а Бог не вмешивается в естественный ход событий. В этом Спиноза предшествует британским деистам XVII–XVIII веков. Деизм – это вера, согласно которой Бог есть, но Его свершения ограничились созданием Вселенной, после чего Он не принимает участия в ее работе. (Иногда «Библией деиста» называют книгу Мэтью Тиндала «Христианство, древнее, как само Творение» [Christianity as Old as the Creation], опубликованную в 1730 году как показательный пример этого принципа.) Конечно же, люди и прежде сомневались в истинности библейских чудес, но их расценивали просто как безбожников. А Спиноза впервые сочетал веру в то, что Бог есть, с убеждением в том, что Он никак не вмешивается в естественный ход событий. И богословы, и библеисты последующих эпох не отвергали таких воззрений категорически, и им пришлось нелегко: возникли новые вопросы, требующие ответов. Как тогда записывалась и передавалась Библия? Верно ли повествуют об истории оба Завета?
А вот в своем подходе к авторству библейских книг Спиноза был новатором. Он заметил их несоответствия и увидел, что часто авторы просто соединяли фрагменты воедино, как составители. Порой Спиноза принимал традиционную атрибуцию – скажем, соглашался с тем, что Кохелет (Книга Екклесиаста) принадлежит царю Соломону, – но к другим книгам относился с сомнением. Его внимание привлек загадочный комментарий, оставленный средневековым комментатором Авраамом ибн Эзрой в толковании на Второзаконие (Втор 1:5): Эзра указывал на различные отсылки в Пятикнижии, свидетельствующие о том, что его автором не мог быть Моисей. Например, в Книге Бытия сказано: «В этой земле тогда [жили] Хананеи» (Быт 12:6), и эти слова были написаны, когда хананеев давно уже не было – а значит, много лет спустя после Моисея. Кроме того, о Моисее часто говорится в третьем лице; а в тридцать четвертой главе Второзакония вообще говорится о его смерти [3]. Ибн Эзра открыто не заявлял, будто Моисей не был автором Пятикнижия – вероятно, это возмутило бы тех, кто читал библейские книги – но Спиноза сделал это без колебаний. И, несомненно, его идея, согласно которой Пятикнижие не имело отношения к Моисею (известная еще до того, как был написан «Богословско-политический трактат»), была одной из ересей, за которые его изгнали из синагоги Амстердама. Впрочем, Спиноза не ограничился лишь отрицанием: он старательно приводил аргументы в защиту того, что реальным составителем «книг Моисеевых» был Ездра. И хотя современные библеисты воздерживаются от того, чтобы бездоказательно называть то или иное имя в указание на редактора [4], они все же склонны соглашаться со Спинозой в том, что Пятикнижие обрело свою современную форму именно в эпоху Ездры (см. главу 2) [5].
Как мы видели в предыдущей главе, писатели времен Реформации не всегда принимали приписанное авторство библейских книг как непреложную истину. Кальвин совершенно спокойно относился к мысли о том, что царь Давид не писал некоторых псалмов – и при этом еще утверждал, что псалом 73 призван отразить или падение Вавилона, разрушенного в 587 году до нашей эры, или события эпохи Маккавеев: он ясно понимал, что во времена жизни царя Давида к контексту псалма не могло подойти ничего. И да, повсеместно считалось, что строки про смерть Моисея в Пятикнижие добавили; порой даже думали, что это сделал Иисус Навин – и это тоже никому проблем не создавало. Лютер, на основаниях стилистики, был уверен в том, что апостол Павел не писал Послания к Евреям (как показал еще в III столетии Ориген), и сомневался, принадлежит ли Послание Иакова одноименному апостолу, позволяя себе очень критически отзываться о содержании последней книги. Но в общем все по-прежнему соглашались, что книги созданы теми, кому приписаны по традиции, и никто не подходил к вопросу об авторстве как к совершенно открытому – пока этого не сделал Спиноза. Он не обращал никакого внимания на то, кому традиция приписывала авторство новозаветных книг, да и в суждениях о греческой литературе доверял себе меньше, нежели в суждениях о литературе еврейской. Будь все иначе, и последствия могли бы стать для христиан эффектом разорвавшейся бомбы – как стали им для иудеев выводы Спинозы о Еврейской Библии; впрочем, Католическая Церковь в любом случае поместила его работы в Индекс запрещенных книг.
