– Керк, Эрай… он…
– Я знаю. Урсул мне сообщил.
– Он нам поможет?
– Нет, – покачал головой парень. – Хотя его помощь нам не особо и понадобится, лишь бы не мешал. Кстати, разреши познакомить тебя с моим новым другом, который, как я думаю, подсобит нам в этом деле.
Керк посторонился, пропуская в комнату другого инорода.
– Рик? – невольно вырвалось у девушки.
– Вы не угадали, хранительница, – незнакомец с легкой снисходительной улыбкой посмотрел на Ай. – Нам сообщили о вашем спутнике, столь похожем на меня, но я, увы, не он. Разрешите представиться: Лайнос кер Этан Уфин, летописец былого.
– Летописец? – девушка с удивлением посмотрела на Керка, который в ответ только пожал плечами и загадочно улыбнулся.
Едва Лайнос вошел в комнату, как сидевший за столиком торкленец вскочил на ноги и, схватившись за ножку табурета, замахнулся им на профессора. Стражник, зашедший следом, тут же вскинул свой стреломет, однако Лайнос жестом остановил его.
– Обратно я не вернусь, лучше пристрелите, – прошипел незнакомец, буравя профессора и стоявшего рядом с ним Керка ненавидящим взглядом.
– Вообще-то, я тебя никуда возвращать и не собираюсь, – пожал плечами Уфин. – Опусти табурет, давай поговорим.
Торкленец, помедлив, поставив табуретку на пол и замер у стены, опершись на нее спиной и скрестив руки на груди.
– Во-первых, хочу, чтобы ты представился…
– А то вы не знаете, – буркнул торкленец.
– Не знаю, – покачал головой профессор.
– Временно рекрутированный для нужд Конгломерата – Рикан, номер семьсот два, отряд «с», – пробурчал тот.
– Вот как, – Лайнос хмыкнул и задумчиво почесал свой налобный нарост. – И зачем же тут Конгломерату заключенные?
– А то не зна… Стоп! – Рик недоверчивым взглядом оглядел Уфина. – Хотите сказать, что вы не один из них?
– А что, так похож?
– Ну… – беглец неопределенно дернул плечами. – Ваш друг точно не похож.
Лайнос взглянул на Керка, который стоял рядом и с невозмутимым видом вслушивался в незнакомые слова торкленской речи.
– Поспешу вас разочаровать, – Лайнос вновь перевел взгляд на Рика. – К этим торгашам я не имею ни малейшего отношения. Профессор историко-археологического университета Эйтаны Лайнос кер Этан Уфин, к вашим услугам.
– Университета Эйтаны? – беглец непонимающе посмотрел на соотечественника, затем мотнул головой и медленно опустился на стоящий рядом табурет. – Неужели Эйтана наконец-то нашла это логово мековцев
[11]
и прислала свои корабли?
– К сожалению, нет, – Уфин вздохнул. – Я в каком-то смысле такой же заключенный. Наш корабль был сбит над этой планетой двенадцать стат-лет тому назад, и с тех пор я живу здесь, стараясь не особо высовываться, дабы не попасть на глаза агентам Конгломерата.
– А-а… – разочарованно протянул торкленец. – А я-то уже надеялся… Однако двенадцать лет в этой дыре…
– Могло быть и хуже, – сказал профессор. – А вот ты-то за какие прегрешения оказался за решеткой?
– За то, что очутился не в том месте и не в то время, – ответил Рик. – Наш корабль случайно оказался в этой системе и был подстрелен мековцами, после чего все оставшиеся в живых члены команды загремели в их тюрьму.
– Случайно оказался? – Лайнос с усмешкой посмотрел на быстро отведшего глаза Рика.
– Ну, не совсем случайно… следили мы за их грузовичком, однако не ожидали, что те стрелять будут.
– Ясно, – профессор подошел ближе и рванул ворот расстегнутого на груди комбинезона беглеца, оголяя его плечо. – Свободные торговцы, насколько я понимаю, – сказал он, разглядывая татуировку в виде птицы, красовавшуюся на плече Рика.
– Верно, – не стал отпираться тот. – Впрочем, разрешите представиться полностью: Рикан кер Нум Давор, бортмеханик второго класса, приписанный к торговому кораблю «Таурис» гильдии свободных торговцев Аркаса, к вашим услугам, – он поднялся с табурета, коснулся указательными пальцами выступов на лбу, затем скрестил руки на груди и коротко кивнул.
Профессор повторил эти жесты и, повернувшись к Керку, пересказал все, что узнал от торговца.
– Думаешь, ему можно доверять? – спросил тот, разглядывая их нового знакомого.
– Уверен, – кивнул профессор. – Свободные торговцы никогда не станут помогать конгломератовцам.
– А может, он подосланный?
– Зачем? – удивился Лайнос. – О моем существовании Конгломерат не знает, а если бы узнал, то послали бы чистильщиков и, поверь, те не стали бы прикидываться беглыми заключенными.
– Я не служу Конгломерату, – неожиданно произнес Рик на тайнорском. – Эти сволочи уничтожили почти весь наш экипаж и мою Талену, – он с силой впечатал кулак в стену. – Мы по возвращении должны были переплести свои руки узами объединения, но… я никогда не буду работать на мековцев.
Керк несколько секунд смотрел в глаза Рику, где плескались затаенная боль и ненависть, затем коротко кивнул и протянул руку:
– Значит, бортинженер, говоришь? Что ж, я Керк – капитан космолета «Гера». Добро пожаловать на борт.
Сон. Странное помещение, темноту которого разгоняют лишь синеватые лучи света, бьющие почему-то из плеч стоящих рядом с ним людей.
– Ну что, двигаем, а то не дай бог нас хватятся, – говорит стоящий рядом с ним.
– Идем, – он разворачивается, чтобы идти к выходу, как вдруг один из его спутников взвизгивает пронзительным женским голосом, а из-под его ног выскальзывает какая-то гибкая тень и скрывается в темноте. Грохот выстрелов бьет по ушам, а раздавшийся сверху противный скрежет заставляет его задрать голову, направляя свет наплечных фонарей на растресканные своды потолка. Куски бетона и штукатурка с грохотом сыплются на пол.
– Быстро уходим, сейчас вся эта гниль полетит вниз! – Голос выводит его из ступора, он оглядывается и видит, как черноволосый парень пытается забрать массивную винтовку у застывшей столбом девушки, а сверху уже срывается целый водопад камней.
– Нет!!!
Он рванулся вперед и… рухнул вниз.
– Что случилось?! – Намар вскочил, с удивлением глядя на лежащего у своей кровати Керка.
– Во сне много ворочался, – парень поднялся на ноги и, усевшись на кровать, провел ладонью по глазам.
Странный сон, словно обрывок какого-то давнего воспоминания, – впрочем, может, так оно и есть. Керк тяжело вздохнул и попытался вспомнить, однако в голове была абсолютная пустота. Даже картинки этого странного сна, четко стоявшие перед глазами еще мгновение назад, и те уже рассеивались в глубинах памяти, постепенно теряя свои очертания, оставляя после себя лишь смутный фон тревоги и давней боли.
