Это был полноценный морской катер – белоснежный, новый, с капитанской рубкой, застеклённой каютой и креслами на корме. С борта на гранит была перекинута устойчивая широкая лестница, возле которой стоял человек в форме.
– Рад приветствовать! – И человек взял под козырёк.
– Мы… на этом будем кататься? – спросила Лёля обморочным голосом, Маня на неё оглянулась.
– Мы не под всеми мостами сможем пройти, – услыхав вопрос, громко сказал человек. – У нас водоизмещение большое, да и высота! Но где сможем, везде пройдём! Девочка, давай руку.
Марфа без малейших колебаний протянула ручку, и человек галантно проводил её на борт. Следом поднялись Лёля с Сергеем.
– Хорошо, что вы не арендовали самый большой в мире атомный ледокол «Арктика», – сказала Маня, рассматривая удивительный корабль.
– Он как назло ушёл к полюсу, – в тон ей ответил Лев. – Поднимайтесь, Маня. Держитесь за меня.
– Я держусь за вас, – сказала Маня, и ей самой послышался в этой фразе некий двойной смысл или даже обещание.
На борту их встретил ещё один человек, тоже в форме, но гораздо более нарядной. Оказалось, что это капитан, а тот, у трапа, – матрос. При них была крепкая женщина средних лет с гладко зачёсанными волосами, в синих брюках и белой рубашке.
– Валентина, – представилась она, – стюардесса.
Ого!..
– Отправляемся! – объявил капитан.
– Проходите на корму или, если хотите, в каюту, – пригласила Валентина. – На носу сейчас ветрено будет.
– Марфа, пойдём посмотрим, как наш корабль будет разворачиваться! – И Сергей взял девочку за руку. – Оль, пойдём! Сто лет на таких катерах не ходил! Только на Севере, на мереэсах!
– Что такое мереэс? – Лёля взяла его за плечо, исключительно потому, что катер покачивало.
– Малый рыболовный сейнер! Мы на них на Дальнем Востоке ходили, в Нагатинской бухте. Китов видели, представляешь!
И они скрылись за изгибом рубки.
– А мы на корму, пожалуй, – решил Лев.
Маня уселась в широкое белое кресло, вытянула ногу, подняла лицо к солнцу и зажмурилась. Волька сразу привалился боком.
Почему никогда не бывает хорошо от начала до конца, целиком и полностью, окончательно и бесповоротно? Вот почему так мир устроен?
Сейчас всё так прекрасно, включая белый пароход!.. И новая подруга, и её кавалер, и девочка, которая за три дня изменилась до неузнаваемости! И человек в идеальном льняном костюме рядом – интересный, странный, заботливый!
И всё это случилось, и все они собрались в этой точке времени и пространства, потому что Эмилия умерла. Её убили.
Ничего бы этого не случилось, не было бы такой прекрасной сегодняшней жизни, если бы не… смерть.
Как это так? Почему?
Катер развернулся, взвыл сиреной и неторопливо пошел, гоня волну, на которой сразу закачались все остальные кораблики и лодочки. Запахло морской водой и немного соляркой – очень приятно.
– Вам что-нибудь предложить?
Маня открыла глаза.
Перед ней стояла Валентина – сама любезность.
– Предложить? – повторила Маня, не сообразив.
– Кофе, бутербродов? Может быть, шампанского?..
– Два маленьких эспрессо, – распорядился Лев, – апероль-спритц, пожалуй, тоже два. И малину. Я просил запастись.
– Да, да, – отозвалась Валентина, – мы запаслись, всё есть.
– Кто вы такой? – спросила писательница Покровская, как только стюардесса отошла. – Американский миллионер?
– Нет, конечно.
– Тогда министр?
– Маня, смотрите по сторонам. Дворцы и набережные этого города гораздо интересней моей скромной персоны. Я хотел попросить экскурсию, но решил, что для первого раза обойдёмся, у девочки и так будет много впечатлений. Кстати, кто этот приятный молодой человек?
– Один из тётиных клиентов, как и вы. Он был у неё накануне смерти. Эмилия его выставила. Он сказал, что хочет найти мать, а тётя сказала, что он врёт и в кармане у него оружие.
– Так и было? – живо поинтересовался Лев.
Маня кивнула.
– Он ненавидит экстрасенсов и целителей. Они заморили его дочь. Она болела, нужна была операция, а её лечили… колдуны. И она умерла. Странно, что тётя как будто на самом деле всё это видела! Я не понимаю, как это возможно. Что вы думаете, Лев? Она могла… видеть?
– Я не знаю. Но допускаю многое. Я стараюсь ничего не отрицать категорически, Маня.
– Везёт вам. А вот я категоричная ужасно! И мне это очень мешает! Я вот как придумаю что-нибудь, так и всё!
– Например?
– Например, что какой-нибудь человек дурак. А другой противный. И как взъемся на них! А они-то ни при чём, я всё придумала.
Лев смотрел на неё, кажется, сдерживая улыбку.
Катер шёл вдоль Зимнего дворца – так красиво. И Нева была летняя, синяя, словно в парадной форме. И мосты летели над ней так празднично, так широко.
С носа прибежали Лёля с Марфой, за ними поспешал Сергей.
– Как хорошо, – выговорила Лёля. Глаза у неё горели. – Как чудесно! Я сто лет не была на воде! Марфушенька, смотри, на той стороне университет и здание Тринадцати коллегий.
– И дворец Меньшикова, – подсказал Сергей.
– Волька, – сказала Марфа, присела и стала гладить пса. – Смотри. Там дворец.
Взрослые засмеялись.
Появилась Валентина с подносом, и оказалось, что кофе и коктейли предназначены «для дам», а для ребёнка малина в фарфоровой корзиночке.
– Я пью исключительно водку, – словно извиняясь, сказал Лев, – очень редко виски. Но сейчас для водки рановато.
– Вот бы увидеть, как вы напиваетесь, – мечтательно сказала Маня, и Лёля посмотрела на неё с удивлением.
– Ничего интересного, – тут же откликнулся Лев. – Я сразу засыпаю и становлюсь непригодным к беседе.
Они вышли на «большую воду». Катер добавил ход, полетели мелкие, как пыль, брызги. В них моментально повисла крохотная радуга.
– Господи, как хорошо, – с чувством сказала Маня. – А куда мы идём? В Финляндию?
– Пока на острова, но затем можем отправиться куда угодно.
– Может быть, девочке плед? – спросила заботливая Валентина. – На воде прохладно.
Но вовсе не было прохладно!.. Было солнечно, просторно и радостно.
Марфа уселась на палубу рядом с Волькой, установила свою собачку – они не расставались – и стала есть малину, время от времени угощая обеих собак, игрушечную и настоящую.
