– Что вы бормочете, Мариночка?
– Стихи повторяю, – бодро сказала Маня. – Чтоб не впасть в маразм.
– А, это прекрасный способ! Говорят, ещё очень полезно в любом возрасте развивать мелкую моторику. Вот эта примерочная ваша, а вот та вашей подруги.
Маня забежала в примерочную, стянула брюки «Чёрное море» и замерла, раздумывая.
Если бы те двое, что требовали у Лёли отдать то, что она взяла у тёти Эмилии, были бы теми же самыми, что заперли Маню на даче, они не выпустили бы их. Значит, есть ещё какие-то? И сколько их?
Если преступление затеяла Ирина, сестра Полины, значит, в её распоряжении целая армия бандитов и убийц!
Как это проверить?..
– Маня, – позвала Лёля из соседней кабинки. – Там Марфа одна… Я боюсь.
– Марфа в «Астории» с няней, – с напором возразила Маня. – С ней-то уж точно ничего не случилось.
– Мариночка, как вам юбка? Мне кажется, это прямо ваша вещь!
Маня вспомнила, что должна мерить всякие новые вещи. Только что, совсем недавно, мысль об этом доставляла ей удовольствие, а сейчас её даже затошнило немного от перспективы переодеваний, рассматривания себя в зеркале, озабоченного кручения туда-сюда, чтобы увидеть, «как сидит сзади»!..
– Мариночка, вы справились? Там не совсем обычная застёжка.
…А-а-а, провались оно всё пропадом!..
Маня некоторое время крутила эту самую юбку в руках, на самом деле не понимая, как её следует надевать, а потом всё же кое-как напялила. К ней прилагалась футболка с весёлой разноцветной собакой, немного похожей на Вольку. Собака, кажется, собирала на лугу цветы.
В общем, идиотизм.
Маня выскочила из примерочной и первым делом мимо изумлённых управляющей и продавщиц устремилась к окну.
Парнишка с яблоком переместился ближе к пешеходному переходу и топтался у светофора, словно ожидая, когда загорится зелёный.
Но он никуда не делся!
А Мане так хотелось, чтобы его не было.
– Вон он, – из-за плеча тихо сказала Лёля.
Маня покивала.
– Девушки! – воззвала Светлана. – Что вы там высматриваете?
– Да мы машину оставили прямо посреди Невского, – лихо соврала находчивая Маня. – Ну, то есть такси! И попросили таксиста подождать! А вот теперь смотрим, куда он делся.
И повернулась.
Лёля, вытягивая шею, пыталась рассмотреть парнишку.
– Мариночка, вы просто прелесть!
– А? Я – да, я прелесть, это точно.
– Да вы посмотрите на себя! И это ведь на самом деле брюки, а не юбка. То есть скроено как юбка, но брюки! И ваша ножка надёжно прикрыта!
Маня наконец посмотрела на себя в зеркало.
Э-э-э…
Штанины юбки, которая на самом деле брюки, плотно охватывали щиколотки. Тонкая ткань струилась и падала очень правильными складками. Весёлая собака с букетом в зубах оживляла общий вид.
Маня оглянулась на Лёлю.
Вот кого было не узнать!..
Льняной костюмчик ладно обхватывал Лёлю со всех сторон, и неожиданно оказалось, что у неё длиннющие ноги, дивная шея и голубые глаза.
До костюмчика ни глаз, ни ног, ни шеи видно не было, словно из примерочной вышел другой человек, а тот убежал.
– Лёля? – на всякий случай уточнила Маня.
– Да, да, – нетерпеливо сказала Лёля. – Очень красиво, я видела.
– Да не «очень красиво», а с ума сойти можно!..
– Это правда, – от души согласилась Светлана. – Мариночка, вот ещё жилетка, может быть, посмотрите? Она очень пойдёт к брюкам!..
– Прекрасно! – вскричала Маня. – Светланочка, мы всё это, разумеется, возьмём, но только можно мы выйдем через служебный вход?
Если управляющая и удивилась, то виду не подала.
– У нас нет, есть у соседей, но я вас проведу, конечно.
С пакетами наперевес Маня и Лёля прошли через смежный зал, заполненный драгоценным бельём и волшебной одеждой, и оказались в крохотном дворике, со всех сторон стиснутом глухими питерскими стенами.
– Вот туда, и вы выйдете к Дворцовой, – напутствовала их управляющая. – Приходите ещё, девушки!..
Они зашагали к выходу из «колодца».
– Мы от Дворцовой перейдём в сквер Адмиралтейства и мимо Исаакиевского собора как раз дойдём до «Астории», – рассуждала Маня. – Там всегда толпы на переходе, вряд ли он нас заметит.
– Я почему-то думала, что ты придумала ерунду и никто за нами не следит.
– Нет, всё-таки я где-то его видела! И вроде бы недавно. Где я могла его видеть?..
– Может, просто на улице?
– Лёлик, я не запоминаю прохожих, я вижу плохо! А с ним, мне кажется, я даже разговаривала.
– Ну, этого совсем не может быть.
– Не может, но может.
Они разговаривали, не замолкая ни на минуту, потому что на приветливых летних питерских улицах им было страшно и неуютно – гораздо страшнее, чем на даче, когда они ползали в пыли, спасаясь от возможной погони!..
Маня подумала: почему так? Почему возле Исаакиевского собора, самого любимого места в Питере, она чувствует себя… незащищённой и словно бы открытой со всех сторон, хотя кругом полно людей, машин, кораблей и катеров на реке?.. На людной улице на них уж точно никто не посмеет напасть, это ведь не уединённый участок на Финском заливе!..
Когда-то она читала об особенностях человеческого восприятия действительности. Жужелица никого не пугает, когда ползёт по дорожке в саду. Но если она ползёт по одеялу в спальне, человека пробирает дрожь. Собственная спальня – последнее место, где человек ожидает увидеть жука или червяка. Он к этому не готов! Вот и она, Маня, не готова к тому, что в её драгоценном обожаемом Питере за ней на самом деле следят какие-то бандиты!..
Должно быть, всё дело в этом.
В «Астории» они обе разом выдохнули – спаслись, спаслись, ура!.. – и помчались наверх проверять Марфу.
С девочкой всё было в полном порядке, она рисовала в тетрадке. Фрекен Бок доложила, что они попили чаю с булочкой, а идти на улицу ребёнок категорически отказался.
– Ты моя дорогая! – Маня так бурно радовалась, что, кажется, пугала Марфу. – Какая ты молодец, какие у тебя рисунки прекрасные! Смотри, кто пришёл! Кто это пришёл?
– Волька, – сказала Марфа словно несколько удивлённая глупостью вопроса. – Собака.
– Сейчас будем обедать! Ты хочешь обедать?
Марфа не отвечала, продолжала рисовать.
Маня присела рядом с ней.
Лёля вытащила из своего пакета обновки и перебирала их с изумлением.
