Маня лезла долго, обливаясь слезами и скуля, но всё же в конце концов ухватилась за трость, навалилась животом на подоконник и вылезла!
Лёля почти лежала на плитке, упиралась ногами, но трость не выпустила.
– Теперь туда, в кусты!
Обдираясь и царапая руки и колени, они проползли кустами, продрались в дырку в заборе и насколько могли проворно, то и дело оглядываясь и прислушиваясь в ожидании погони, зашагали в сторону леса.
Обе молчали.
Волька бежал рядом, не отставая и не удаляясь.
Наконец Лёля остановилась.
– Больше я с тобой никогда и никуда не пойду! – в сердцах начала она. – Ты хоть понимаешь, что мы еле спаслись?!
– Для подруги из города Калач ты действовала очень решительно и разумно, – тяжело дыша, похвалила Маня.
– Маня, ты развлекаешься, а я рисковать не могу! У меня Марфа! Всё! Достаточно! Я сейчас же еду в отделение!..
– Конечно-конечно, – тут же согласилась Маня. – Только стоит для начала помыться и переодеться. Так неприлично.
Лёля осмотрела себя, и лицо у неё изменилось – стало почти детским и жалобным, как у девочки, которая случайно запачкала новое платье и теперь мама будет ругать!..
Футболка в серой пыли, на джинсах неаппетитные бурые пятна, должно быть, от упавших ягод смородины, которые они раздавили, когда ползали под кустами.
– Пойдём к Полине, она нас довезет до «Астории».
– Да какая разница? – Лёля горестно махнула рукой. – В «Астории» у меня больше ничего нет, не во что переодеваться!..
Но Маня уже всё придумала.
Полина, то охая, то смеясь, усадила их в машину и привезла на Невский, к тому самому магазину, где Маня спасалась от питерского урагана.
– Нет, – сказала Лёля, как только поняла, что задумала Маня. – Нет, я этого не переживу. Я не пойду туда! Я не хочу!
Но от Мани и ее заботы, немного тяжеловесной и душной, как овчинный дедушкин тулуп, отвязаться было невозможно.
– А вот и мы! – провозгласила писательница Марина Покровская особым жизнерадостно-светским тоном с порога магазина. Этот тон удивительно ей не шёл и делал каким-то другим человеком, которого Лёля не знала и никогда раньше не видела. – Светланочка, добрый день! Здравствуйте, все!
Управляющая, сияя улыбкой, вышла навстречу и захлопотала насчёт кофе и пирожных. Волька брякнулся на ковёр, раскинул лапы и зажмурился в полном блаженстве.
Лёля, сжав губы, смотрела в пол. Лицо у неё было напряжённым.
– Мариночка, что случилось? Вы опять шли пешком от самого Кронштадта?
– Мы работали в огороде, – объяснила Маня. – Пропалывали смородину! Нам нужно переодеться, а то нас задержат на улице как подозрительных.
– Ну, конечно, конечно же! У нас как раз пришла новая поставка! Может быть, опять платье, Мариночка?
Маня задрала штанину «Чёрное море» и показала ногу-бревно.
– Ничего не выйдет, – сказала она. – Такую красоту нужно хорошенько прятать. Я упала с лестницы.
– Боже мой! – всплеснула руками управляющая. – Марина, да что же с вами такое?! Всё время какие-то истории.
– Писателям полагается то и дело попадать в истории, Светлана!
Маня болтала с ней, время от времени зорко поглядывая на Лёлю. Та превратилась в ту самую Ольгу Александровну, которая приходила к тёте Эмилии и часами сидела на кушетке, не шевелясь, не читая и не глядя в телефон.
Когда подошла продавщица и спросила, чего бы ей, Лёле, хотелось, та холодно ответила, что ничего не нужно.
Маня моментально вмешалась:
– Льняные брюки, жакетик. Какую-нибудь рубашку. Вот на сейчас, на тепло!
– Мне ничего не нужно, – сквозь зубы повторила Лёля.
– У тебя же ничего больше нет, – возразила Маня, – всю нашу одежду сегодня придётся отдавать в стирку. Ты голая будешь сидеть? В халате?
Лёля за руку утащила Маню за вешалки, к сияющему стеклу, выходившему на залитый солнечным светом весёлый Невский проспект.
– Маня, – очень твёрдо произнесла она. – Я никогда в жизни не надену ничего из этого магазина! Ты не понимаешь!.. Это же… неприлично, стыдно! Вещи не могут столько стоить, не должны, это позор! Половина моей зарплаты за какую-то… дерьмовую кофтёнку?!
– Я сама заплачу.
– Сама заплатишь, сама и будешь носить, – отрезала Лёля. – Если тебе некуда девать деньги, отдай тем, кому они на самом деле нужны.
Маня разозлилась.
– Я деньги зарабатываю, а не нахожу на улице! И наследства мне никто не оставлял.
– Тем более! Прибереги для… чего-нибудь полезного.
Маня оглянулась.
Продавщицы уже носили в примерочные вешалки с весёлыми, красивыми летними нарядами.
– Лёля, – начала она, – я только что написала роман, и мне заплатили гонорар. И он ещё не весь вышел. Можно, я поживу так, как считаю нужным? И куплю себе штаны? И тебе тоже! Или и на это я должна спрашивать разрешения?
– Себе покупай что хочешь, а мне ничего не нужно. Всё, что требуется, я покупаю себе сама. Подарков не принимаю.
– Ну и дура.
– Пусть так.
Маня подумала немного.
– Давай всё наоборот. Я себе ничего не стану покупать, а тебе куплю. Чтобы ты могла с Марфой сходить на катере. Ну, и со мной, конечно. Я забыла тебе сказать, у нас запланированы катания по рекам и каналам Санкт-Петербурга. А у тебя все штаны в смородине! Не факт, что она отойдёт даже после химчистки.
– Какие… катания?! – Лёля резко отвернулась, словно больше не могла видеть Манину физиономию, и вдруг вся напряглась. И вцепилась Мане в плечо.
– Ты что?! Больно!
– Маня, это он. Вон тот человек у столба! Видишь? – Лёля показывала куда-то на улицу за хрустальное окно. – С телефоном!
– Ну, вижу.
– Он был… у нас. Тогда. Маня, это точно он! Что нам делать?
– Тише, не кричи.
– Он нас заметит!
– Если он тут, значит, он за нами следит, – сердито прошептала Маня. – Он нас давно заметил!..
– Девушки, ну что же вы? – позвала управляющая. – У нас всё готово, можно начинать примерку. Или сначала кофейку?
– Спокойно, – приказала Маня Лёле и ещё раз посмотрела на улицу. – Мне кажется, я его откуда-то знаю.
– Ты?!
Ничем не примечательный парнишка разговаривал по телефону, почёсывал растрёпанные волосы, переминался с ноги на ногу, подкидывал в свободной руке яблоко. Но Маня была совершенно уверена, что уже… видела его!
Где она могла его видеть?..
– Пойдём. – Маня потянула Лёлю от окна. – Нужно подумать, что дальше. Откуда он за нами следит? Наверняка от «Астории»! Или нет? Если от «Астории», значит, знает, что мы были на той даче. И что из этого следует? Из этого следует, что дача не имеет никакого отношения к тем, кто на тебя напал. Иначе нас бы там точно прихватили и заперли!
