– Слушай, – озабоченно сказала Маня Вольке, когда до подъезда гостиницы было рукой подать, – нам нужно ускориться. Он ведь наверняка сейчас будет её на свидание приглашать! А мы ничего про него не знаем. Мало ли! Может быть, он и убил тётю!
Они «ускорились», что с Маниной ногой было не так-то просто, и когда подошли, Сергей прятал в карман телефон.
– Ну, до свидания, – сказал он. Вид у него был весёлый. – Ещё увидимся.
И быстро пошел прочь, но так же быстро вернулся.
– Папку-то мою отдайте!
– Я и забыла, – спохватилась Маня.
И он ушёл уже окончательно.
– Ну что? – спросила Маня с подозрением. – Дала телефон?
Лёля кивнула.
– Он может оказаться бандитом и убийцей.
– Нет, – тут же отозвался Лёля. – Не может. Он хороший человек, замученный только. И я его совершенно не интересую.
– Оно и видно!
– Ему просто показалось, что Марфа похожа на его дочь.
– Это он так тебе сказал?
– И говорить ничего не нужно, я знаю.
– Лёлик, – сказала Маня проникновенно, – для подруги из Каргополя ты слишком разбрасываешься питерскими кавалерами.
– Нет никаких кавалеров и быть не может. – Лёля улыбнулась. – Правда, Маня. Не нужно выдумывать.
– Выдумывать – моя профессия, – возразила писательница Поливанова. – Давай чаю, что ли, выпьем. Или вина.
– Я больше не могу ни есть, ни пить, – перепугалась Лёля. – Мы же только что поужинали!
Маня махнула рукой – какая разница.
– Если можно, мы бы поднялись в номер. – Лёля словно отпрашивалась. – У Марфы так много впечатлений за сегодняшний день. Я ей почитаю, а она отдохнёт немного.
– Она слушает?
– Не знаю. Я читаю, а она сидит рядом.
Они ушли, а Маня пристроилась на любимый угловой диван с видом на Николая Первого, который так и был закрыт коробом.
Ей тоже не хотелось никакого чаю, но зато было крайне желательно, чтобы откуда-нибудь материализовался Лев Граф и сказал, что пришло время гулять с Вольдемаром.
Она достала из сумки записную книжку – самую настоящую, со страницами, с шелковой ленточкой закладки, перехваченную резинкой, чтобы не раскрывалась. Маня обожала такие записные книжки. Достала чернильную ручку с золотым колпачком. Ручки Маня тоже обожала.
Подумала и стала составлять список.
Лёля. У неё Марфа и долги, это нам известно. Она могла убить тётю Эмилию, чтобы избавиться от долгов. Но тогда получается, что мать своими руками убила единственного человека, который мог помочь её дочери, и действительно делал это! Девочке становилось лучше! А что будет дальше, неизвестно. Ведь вместе с Эмилией погибла надежда на дальнейшее улучшение.
Сергей Шорохов. Ненавидит экстрасенсов, и есть за что – они погубили его ребёнка, из-за них покончила с собой жена. Впрочем, ребёнка погубила как раз жена, но ему понятней и привычней обвинять «шарлатанов и жуликов». Жену обвинять слишком страшно. На сеанс к Эмилии он пришёл с оружием. Он утверждает, что это был газовый пугач, но вполне мог быть самый настоящий пистолет. Непонятно, почему в таком случае он задушил Эмилию, а не застрелил.
Виктория Павловна. Мороженое за шиворотом и прораб Федя. Обиделась на Эмилию за то, что та «взяла денежки, а венец безбрачия не сняла». Может это быть мотивом убийства? Маня не знала и поставила жирный вопросительный знак.
Ирина Горохова. Задумала «тёмное дело», за которое тётя ни за что не хотела браться. Что, если Ирина тем вечером пришла к Эмилии, чтобы уговорить – вдруг это дело для неё важнее всего на свете! – и когда тётя отказалась, задушила её?.. Это возможно, да, но тогда непонятно, кто именно и что конкретно искал в комнате у Лёли? Подельники Ирины? Если у неё есть подельники и им что-то понадобилось от Лёли, значит, тётя была убита вовсе не из-за отказа совершить «тёмное дело». Впрочем, есть надежда разобраться, ведь Мане удалось стащить со стола ту фотографию!
Кара Ван. О ней вообще ничего не известно. Дозвониться ей Маня так и не смогла.
Лев Граф. Маня вздохнула. Непонятно, кто он и зачем приходил к Эмилии. Непонятно, зачем выведывал про Маню. Непонятно, когда ушёл. Лёля врала, а Лев вроде бы не обманывает, но добиться от него ничего не возможно.
– Я не помешаю?
Маня моментально захлопнула записную книжку.
– Разрешите, я присяду?
– Разрешаю, – сказала Маня.
Волька, завидев приятеля, весь расцвел, завилял коротким хвостом, стал переступать лапами, прицелился, спрыгнул с дивана прямо Льву на ботинок и принялся подскакивать, как резиновый мяч, – приветствовал.
– Какие у вас замечательные шары, – сказал Лев с удовольствием. – «Несчастная кошка порезала лапу. Стоит и ни шагу не может ступить. Скорей, чтобы вылечить кошкину лапу, воздушные шарики нужно купить».
– Только, по-моему, «поранила», а не «порезала», – буркнула Маня, пряча глаза, чтобы не смотреть на него с восторгом.
Оказывается, он тоже знает стихи про кошку!
– Нет, нет, «порезала», я точно помню. Как ваши дела, Маня? Расследование продвигается?
– Буксует.
– Кто эти женщина и ребёнок, которые у вас гостят? Впрочем, девочку я узнал, она была у Эмилии, когда я приходил в первый раз. Женщина – её мать?
Маня кивнула.
– Почему они живут с вами?
– К ним пришли бандиты, – сказала Маня. – И требовали отдать то, что они забрали у Эмилии. А они ничего не брали!
Фигурку Хотэя она не упомянула.
– Сильно пугали?
Маня кивнула.
– Лёле дали срок до сегодняшнего дня, чтобы она отдала. И она прибежала ко мне.
– Почему к вам, а не в отделение?
– Лев, чем им могут помочь в отделении?! Лёля перепугана, им негде ночевать, у них дома замки все сломаны!
– Вы видели сами?
– Нет, но я ей верю. А в «Астории» абсолютно безопасно!
– И вы, зная, что на вашу товарку напали, целый день шатались по городу и продолжали ваше расследование?
Маня вновь кивнула.
– Отлично, – похвалил Лев. – Я дам вам двугривенный за сообразительность. Вы просто преступно легкомысленны, Маня.
– Да никакая я не легкомысленная! – возразила она с силой. – Легкомысленными бывают молодые особы, которым скучно жить. А мне жить не скучно. Просто я считаю, что… должна, понимаете?
– Нет, – сказал Лев. – Не понимаю. На мой взгляд, вы должны прекратить ворошить осиное гнездо и уехать в Москву. Вот прямо сейчас. – Он посмотрела на часы. – Вечерним поездом. Я могу взять вам билет.
