Тот обернулся. Вид у него сделался изумлённый.
– Добрый вечер. Лёля, это Сергей Петрович, мы должны вернуть ему документы. А это моя подруга Лёля из Конотопа. И её дочь Марфа.
– Здрасти, – промямлил Сергей Петрович, разглядывая Лёлю и Марфу.
– На самом деле вы совершенно напрасно на меня напали, – продолжала Маня. – Все ваши бумаги в полной сохранности, а про телевидение мне пришлось наврать, потому что иначе вы не стали бы со мной разговаривать.
Сергей Петрович перевёл на неё глаза и взял папку, которой Маня настойчиво в него тыкала. Сунул папку под мышку и спросил у Марфы:
– Как тебя зовут, девочка?
– Марфа! – хором ответили писательница и мать.
– Да ведь я не вас спрашиваю!..
Маня и Лёля посмотрели друг на друга.
Замечание было верным.
Марфа, присев на корточки, гладила Вольку. Сергей Петрович присел рядом.
– Кто это у тебя?
Марфа молчала и гладила свинообразного пса.
– Это твой друг?
– Она не разговаривает с незнакомыми, – не выдержала Лёля.
Сергей Петрович продолжил, не обращая на неё никакого внимания.
– Вот я не разберу, это собака или свинка?
Марфа вдруг улыбнулась, а потом словно бы даже засмеялась, тихо-тихо.
– Собака, – выговорила она отчётливо. – Волька.
Маня, уже привыкшая к тому, что девочка почти не разговаривает, дёрнула Лёлю за руку и прошептала:
– Чудеса какие!
– Ты с ней гуляешь?
Марфа молчала.
– С ней, наверное, часто нужно гулять. Ты любишь гулять?
– Не люблю, – прошелестела Марфа. – Я его глажу. Мне нравится его гладить.
Сергей Петрович поступил совсем уж неожиданно.
Он сунул Мане в руки свою папку – та приняла как во сне, – уселся на гравий рядом с девочкой и собакой и спросил:
– Можно я тоже поглажу?
Марфа кивнула.
Маня и Лёля стояли над ними. Вокруг толпились туристы и клубились свадебные процессии, солнце сияло над Невой, гудели машины на набережной, в небе царил золочёный купол Исаакия, летали чайки, наступал вечер – тёплый, прозрачный, голубой и сиреневый.
Человек сидел на земле возле Медного всадника и разговаривал с ребёнком. Между ними сидела странная собака.
Запомнить бы, стремительно подумала Маня. Запомнить бы всё это и потом описать! Особенно странное чувство близких перемен, словно судьба в очередной раз сделала выбор.
Сергей Петрович что-то спрашивал у Марфы, тихо, не разобрать, и она, кажется, ему отвечала, и всё это продолжалось довольно долго.
Лёля стояла не шелохнувшись, руки по швам, на лице бледная, почти белая маска.
Наконец, Сергей Петрович поднялся, вытер ладонь о джинсы и по очереди сунул руку Мане и Лёле.
– Сергей, – представился он.
Маня руку потрясла как следует, а Лёля подержала и отпустила.
– Может, немного погуляем? – предложил Сергей. – Если вы не спешите!
– Мы не спеши-им! – уверила Маня басом. – Мы свободны!
– Марфа, погуляем? – Он наклонился к девочке. – Чуть-чуть, вдоль реки. Хочешь?
Марфа молчала, смотрела себе под ноги.
Потом взяла Сергея за руку и пошла.
– Чудеса! – повторила Маня. Глаза у неё горели.
Но ведь не может такого быть, чтобы тётя Эмилия имела в виду всё это! Она же не ясновидящая, на самом-то деле! Ясновидящих не бывает! Но она почему-то несколько раз говорила Лёле, что разговор о долгах не имеет смысла, и отдала ей фигурку Хотэя.
Если Лёлины долги не имеют смысла, тогда что имеет?
Вот этот самый вечер, где девочка Марфа идёт вдоль Невы в такой… большой и странной компании?..
Сергей и Марфа шли впереди, и ему приходилось то и дело оглядываться, чтобы что-то сказать дамам.
– Я так обозлился, – говорил он, оглядываясь, – потому что сосед Сашка сказал, что вы приходили и он вас узнал, понимаете?
– Сашка, – пояснила Маня Лёле, – сосед Сергея Петровича. Его зовут Павлин Мордвинов, он художник и похож на скелет.
– Мордвинов – псевдоним, что вы!..
– Я знаю, знаю.
– Я думал, вы мне поможете разоблачить шарлатанов.
– Сергей Петрович, – пояснила Маня, – борец с колдунами и экстрасенсами.
– А я сгоряча подумал, что вас эта тётка подослала, к которой я приходил.
– Тётка – это Эмилия, – продолжила пояснять Маня.
– У меня столько документальных свидетельств, как эти самые шарлатаны обманывают людей. Губят, до смерти доводят! Люди из-за них лечиться не идут, верят, что экстрасенсы помогут! А ни черта не помогают, сволочи!
– Тише, тише, у нас ребёнок.
– Да, простите.
Марфа вдруг остановилась. Волька ткнулся ей в ногу. Следом затормозил Сергей Петрович, а потом Лёля с Маней.
Марфа что-то сказала.
Лёля кинулась и наклонилась к ней.
– Что ты, дочь?
– Шарик, – сказала Марфа отчётливо.
Взрослые как по команде посмотрели по сторонам. Волька на всякий случай почесался.
Возле парапета стоял торговец со связкой воздушных шаров, и это было любопытно – до него дотекала самая обычная толпа, а после него текла уже другая, весёлая, с шарами!
– Хочешь шарик? – тут же спросил Сергей. – Мы сейчас купим! Тебе какой?
– Какой ты хочешь? – спросила Лёля тоже. – Какого цвета?
– Зелёный, – сказала Марфа.
Сергей Петрович перебежал запруженную машинами набережную – ему сигналили, он махал рукой, извиняясь, – и вскоре вернулся.
– Смотри, сколько шариков, – заговорил он. – Тебе зелёный, маме голубой, тёте красный, собаке жёлтый, а мне вот этот, розовый!..
Марфа, задрав голову, заворожённо смотрела на шары. По её лицу ходили разноцветные тени.
Дальше пошли следующим образом: Марфа и Сергей впереди – зелёный и розовый шары. Маня, Лёля и Волька чуть сзади – голубой, красный, жёлтый.
Вольке шар привязали к ошейнику, он недовольно фыркал и косился.
– Несчастная кошка поранила лапу, – продекламировала Маня. – Стоит и ни шагу не может ступить. Скорей, чтобы вылечить кошкину лапу, воздушные шарики надо купить. И сразу столпился народ на дороге, шумит, и кричит, и на кошку глядит. А кошка отчасти идёт по дороге, отчасти по воздуху плавно летит!..
[1]
