Заметив мой изучающий взгляд, Анна горделиво вскинула голову. И я тут же вспомнила фильм, в котором они с отцом снимались. Исторический, и роль там для Анны нашлась подходящая. Гордая, независимая княжна. Осанка у неё, конечно, под стать, королевская. И в жизни, и на экране.
– Что вам нужно?
– Я хотела поговорить, – честно призналась я, – познакомиться.
Анна усмехнулась.
– Познакомиться? Моему сыну полтора года. Почему-то раньше вам со мной знакомиться не хотелось.
– Я о вас не знала. И о вашем сыне тоже не знала.
– Вас не посвятили? – В её голосе прозвучал откровенный сарказм вперемешку с недоверием.
Я в ответ только плечами пожала.
– Видимо, я не вхожу в круг особо приближённых. Так вы поговорите со мной, Анна?
– Зачем?
– Хотя бы, за тем, что я, наверное, единственный человек из семьи Родиона, который готов с вами говорить, и, при необходимости, вступиться за вашего сына.
Анна разглядывала меня с нескрываемым скептицизмом, но я видела, что мои слова её затрагивают за живое. Она даже на мать в сомнении глянула, совета просила. А потом в один момент решилась, кивнула, затем предложила:
– Выйдем на улицу?
– Если хотите. – Я поднялась, с Татьяной попрощалась, хотя, мне ответили сухим кивком, и вышла из квартиры следом за Анной. Мы спустились на лифте, вышли на улицу, я шагала следом за Анной к импровизированной беседке на углу дома. Пара лавочек, черепичная крыша, разросшаяся сирень скрывала нас от посторонних глаз. Сев на лавочку, Анна достала из сумки сигареты и закурила. Я осталась стоять, наблюдала за ней, понимала, что она нервничает.
– Я знала, что ко мне придут, – сказала она, подняв на меня глаза. – Только гадала, кто именно.
– На отца думала? – полюбопытствовала я, решив ненавязчиво перейти с девушкой на «ты».
Анна замялась, я видела. Но следом она качнула головой.
– Нет. Он бы сам не пришёл.
Я кивнула, подтверждая.
– Не пришёл бы. И больше не придёт.
Она курила и таращилась на огонёк сигареты. Губу кусала. А мне стало её жаль.
– Это его ребенок? – спросила я напрямую.
Анна вскинула на меня глаза.
– Конечно. Какой смысл мне врать? Первый же тест докажет, что я вру.
– Да, точно. – Я вздохнула, прошла и присела с ней рядом. Посмотрела на неё сбоку. – И что ты хочешь?
– Справедливости, – тут же ответила она, даже не задумалась ни на мгновение. – Хочу справедливого отношения к своему сыну. Он того заслуживает. – Анна тоже на меня посмотрела, с вызовом. – И я пойду в суд!
– Это твоё право.
– Я уже подавала иск в суд. Но он просто растворился.
Сказать мне было нечего. Я предполагала, благодаря кому это произошло. Что я могла сказать?
– А потом ко мне приехали, и посоветовали не тревожить дракона. – Анна усмехнулась. – Так и сказали. Цитатой из нашего фильма. Иронично, правда?
– И ты согласилась?
– А что мне оставалось? Мне дали ясно понять, что никакие мои поползновения по поводу официального отцовства Родиона, не пройдут. Что мне придется спорить не с ним, а с целой армией юристов. Денег у меня на это не хватит. Но зато мне заплатили. Сказали, что я должна быть благодарна и за это.
– Заплатили? Много?
Она неопределенно повела рукой, затушила сигарету.
– Круглую сумму. Единоразово. Я решила её не тратить, неизвестно, что впереди будет. Устроилась на работу, как только смогла. Вот только, как актриса, я больше никому не нужна. – Она снова усмехнулась. – Отснималась.
– Не говори так.
– Родион всё для этого сделал. Режиссеры не хотят со мной работать, в театр после декрета я вернуться не смогла. Придумали какую-то глупую причину. Он сделал всё, чтобы стереть все воспоминания обо мне. Чтобы вычеркнуть меня из круга знакомых. Со мной ведь, на самом деле, никто не общается больше. А всё почему? Потому что я, по глупости своей, поверила, что Родион в меня влюбился.
– Ань, – аккуратно начала я, – ты ведь прекрасно знала, что у него семья.
– И что? Когда родилась ты, у него тоже была семья!
– Вот именно. Ты об этом не подумала? Он не развелся в тот раз, не разведется ни в какой последующий.
– Но тебя он признал! А Степа что, хуже?
– Нет, не хуже. Но признание меня… Аня, оно было настолько формальным. Да, я росла с фамилией отца и даже с его алиментами, но мы никогда не встречались с ним, до моего восемнадцатилетия. Просто потому, что он в этом не нуждался.
Аня молчала, смотрела в сторону. Потом сказала:
– Я об этом не знала.
– Или просто не хотела знать.
– Родион рассказывал по-другому. Что твоя мама была против, она снова вышла замуж…
– Родион – актер, – пояснила я ей. – Талантливый. Сама знаешь.
Она хмыкнула невесело, потом потерла лоб пальцами, сильно.
– Сейчас уже неважно, что он мне рассказал или не рассказал. Я хочу справедливости, – повторила она.
– Что ж, попробуй. Ты хочешь идти в суд?
– Да. – Она посмотрела на меня. И повторила, будто пригрозив: – Я пойду в суд. Я буду добиваться для сына всего, что он должен получить. И на этот раз я не испугаюсь.
– На этот раз за тобой общественное мнение и порицание.
– Вот именно.
– Ты не боишься огласки?
– В каком смысле?
– Что тебя будут обсуждать, разбирать твою жизнь на мелочи, ошибки, неправильные поступки. Ты ведь понимаешь, что Родион не будет молча ходить в суд и ждать, когда на него повесят обязательства. Даже если он не откажется от отцовства, выставят всё так, что ты… – Я замолчала, подбирала слова, но так и не подобрала. – Тебе, лично тебе, будет трудно.
– Тебя Федотов прислал? Я знаю, что он решает все проблемы, Родион мне говорил. И приезжали ко мне его люди. А ты и он…
– Ты слишком веришь суждениям Пети. Кстати, вы давно знакомы?
– Около года. Он мой друг.
Я покивала.
– Петя для всех друг. Пока ему это выгодно.
– А что ты предлагаешь мне делать? – Анна вскочила, нервно прошлась передо мной, затем остановилась, развела руками. – Я понимаю, что вашей семье не нужен мой сын, не нужно судебное разбирательство. Но Родион – его отец! А он даже его не видел.
– Знакомо.
– Я ведь не какая-то наивная девчонка. Я не верю всему, что мне говорят. Я уже была замужем, я прекрасно знаю, на что способны мужчины, но…
– Но ты ошиблась, – закончила я за неё.
