Сестра таращилась на меня, с каким-то нетерпением.
– Настя, ты не понимаешь, о чем ты говоришь, – нравоучительно проговорила она, в конце концов. – Ты даже не представляешь масштабов!..
– Масштабов чего? – Я не удержалась и усмехнулась. – Состояния Федотова?
– Хотя бы, – рассердилась Альбина. – И кто был рядом с ним, когда он его зарабатывал? А теперь ты предлагаешь гордо уйти?
– Договорись с ним по-хорошему.
– С кем?
Я тоже начала злиться, глянула на сестру с намеком.
– Я лишь предложила тебе выход, Аля. Причем, единственный. Если тебе плохо, если ты несчастлива, тогда разведись.
– Можно подумать, я когда-то была с ним счастлива! – Альбина даже руками в сердцах всплеснула. – Федотов – это, вообще, человек, рядом с которым нельзя быть счастливой. Он все соки из тебя высасывает, как паук. Потому что, Настя, ему никто не нужен.
Я смотрела за окно, до боли в глазах, и делала один короткий вдох за другим. Казалось, что внутри меня, в груди, сейчас что-то разорвется.
А Альбина вскочила, заходила по комнате.
– Разведись, – повторила она следом за мной в возмущении. Зло усмехнулась. – Да ни один адвокат не возьмется за моё дело. Потому что юридическая служба Федотова любого порвет. Он оставит меня ни с чем.
– Ты востребованная актриса, Аля. Тебе ли жаловаться? Пошли его к черту. Ты сама со всем справишься.
Альбина остановилась, на меня посмотрела, затем головой качнула. Улыбнулась с жалостью.
– Настя, ты такая наивная. Знаешь, порой я тебе даже завидую.
Прямо в точку. Только мне и можно завидовать. Я прямо пример для зависти, без всякого сомнения. Я выдохнула, стараясь скрыть раздражение. Тоже поднялась, решив, что мне пора уходить, оставить сестру в её королевстве, посреди шикарных апартаментов, обдумывать своё незавидное положение. Она ведь самая несчастная женщина в этой стране! Умрет без мужа с голода, без всяких сомнений. Я уже потянулась за сумочкой, собиралась попрощаться, а Альбина вдруг сказала:
– Я хотела попросить тебя об услуге.
Я осторожно кивнула.
– Проси.
Альбина остановилась передо мной, с выражением муки на лице, руку в бок уперла, а другой, совсем, как отец, очень похоже, пафосно взмахнула.
– В субботу прилетают Ромины родители. Я, конечно, попросила маму организовать семейный обед, достойную встречу, так сказать, но ты же знаешь, о чем Рома меня попросит. – Я молчала, и она пояснила: – Чтобы я уделила время его матери. По магазинам с ней прогулялась, по Москве покаталась, помогла купить подарки для ребенка Ильи. Насть, ты же знаешь, что я с Любовью Антоновной не слишком лажу.
Суть просьбы стала понятна, но я всё равно решила удивиться.
– Аля, как можно с Любовью Антоновной не ладить? Она же совершенно не придирчивый человек. Доброжелательная, адекватная…
– Может быть потому, что я сама не такая, у нас общение и не складывается. Насть, пожалуйста, удели ей время. Я не могу, ну, честно. У меня репетиции, у меня нет ни сил, ни времени на всё это. А Ромка, если я брошу его мать в одиночестве бродить по торговому центру, потом меня просто съест.
– А если вместо тебя, невестки, этим заниматься буду я, он промолчит?
– Конечно, – удивилась Альбина. – Ты с ней отлично ладишь всегда. – Сестра развела руками. – А я её почти не знаю.
Я вздохнула. У нас не семья, не отношения, а Кубик Рубика какой-то. И права Альбина – никто из нас запросто из всего этого не выкрутится. Дойдём до откровенного помешательства.
– Хорошо, – сказала я. – Но только потому, что знаю, что ты от неё всё равно сбежишь.
– Сбегу, – кивнула Альбина, дурачась. Разулыбалась, подошла ко мне и пылко обняла. – Спасибо, дорогая. Я твоя должница.
«А я твоя», подумалось мне.
ГЛАВА 10
Юрий Иванович и Любовь Антоновна прилетели в Москву в субботу. Намеренно я не расспрашивала, но этого и не требовалось. Зоя с Еленой с самого завтрака обсуждали приезд родственников, предстоящий вечер и меню семейного ужина. Я в их обсуждениях практически не участвовала, только слушала. Как обычно приезд Роминых родителей вызвал бурную реакцию у моей мачехи, даже не знаю почему. Семья отца и родители Федотова, за столько лет брака их детей, так и не сблизились. Единой семьёй не стали, что, в принципе, и понятно, встречались от силы раз в год, и разделяло их жизни расстояние в несколько тысяч километров. Но дело было даже не в этом. Две семьи были полярно разными во всём, что касалось привычек, семейных отношений, менталитета. Моя мачеха, например, со всем своим старанием демонстрировала родителям зятя уважение и гостеприимство, но я была уверена, знала наверняка, что Елена, как и её дочь, кстати, не любила оставаться с родителями Федотова наедине. Попросту не знала, о чем с ними говорить. Федотовы были людьми простыми, к реверансам и лишним пиететам не приучены, даже не задумывались зачастую о надуманных столичных приличиях, что приемлемо среди творческой интеллигенции, а что нет. Родители Ромы обо всем судили с высоты своего опыта, своего образа жизни и, как считала моя мачеха, провинциальной морали. Все признавали тот факт, что Федотовы – люди замечательные, душевные, достаточно воспитанные, вот только простоваты. Простоваты настолько, что моя мачеха давно отказалась от мысли приглашать в гости столичных друзей их семьи в то время, когда в доме гостят родители зятя. Елена стеснялась. А вот мне, например, довольно часто было неловко от того, как жеманно вела себя она и её приятели. Я старалась избегать их посиделок, правда, на моё отсутствие редко обращали внимание.
Но, не смотря на непонимание, родителям Романа Юрьевича всегда старались уделить особое внимание. Не из-за них, а из-за него самого. Пытались угодить, задобрить, что ли. Улыбались очень старательно, продумывали каждую деталь, но, без сомнения, радовались, когда Федотовы отказывались гостить в их большом доме. А в последние годы отказывались каждый раз. Теперь я понимаю почему, наверняка, Рома отдавал в распоряжение родителей дом в Палашкино, где им было спокойно и комфортно. И не надо было притворяться радостными при общении с родственниками невестки.
Как-то всё не по-семейному, грустно.
Вот и сегодня Федотовых надлежало встретить в аэропорту, и привезти в дом к сватам, для радостной встречи и общения. Для семейных посиделок, а после все с облегчением расстанутся, пообнимавшись у дверей.
– Они приезжают всего на пару дней, – говорила Елена. – А затем улетят в Питер, навестить Илью и внука.
В голосе мачехи звучало хоть и легкое, но облегчение. И она даже подтвердила:
– Это хорошо. Не знаю, чем их развлекать, когда они задерживаются в Москве. По городу мы их уже несколько раз катали, ещё в первые их визиты. А магазинами и салонами красоты Любовь не завлечешь. Даже не представляю, чем она занимается целыми днями дома.
