– Ты лучше него. Хотя бы потому, что тебе не приходится обижать людей и топтаться на их самолюбии, ради собственной выгоды, славы и популярности. Ты честно делаешь то, что умеешь.
Мы с Петром смотрели друг другу в глаза, и я видела, насколько он ошарашен моими словами. Ошарашен, а ещё призадумался. Потом спросил:
– Ты так думаешь?
Я кивнула.
– Да.
Он усмехнулся.
– Ты меня не знаешь, Настя.
Я пожала плечами.
– Ты честно и профессионально делаешь свою работу. Я смотрела твои репортажи, ты талантлив, ты справедлив. Чем он лучше тебя? Что ему дают вечерний эфир, а тебе нет? Или тем, что ему боятся смотреть в глаза половина людей в этом зале? – Я вздохнула. – Это не слава, Петя. Это скандальный характер.
Касимов стоял рядом со мной, смотрел себе под ноги и молчал. Не знаю, о чем он думал, но потом спросил:
– А ты не боишься?
– Твоего брата? – уточнила я.
– Да нет… вообще, всей ситуации, с твоим отцом.
– Я уже отбоялась, – честно призналась я. – Не знаю, что ещё может случиться, чтобы меня тряхануло. – Я на Петра взглянула. – Да и стыдно должно быть не мне, разве не так? Я далеко не сразу это поняла.
– Ты права.
Вот так неудачно, на мой взгляд, прошло моё знакомство с братом Петра. Думаю, он надеялся на другой исход, судя по тому, что весь оставшийся вечер казался притихшим и задумчивым. Но я знала, что не ошиблась в человеке, Грушев был неприятным и опасным типом. Я видела, как с ним общаются остальные гости, подобострастно улыбаясь и подбирая слова. И Станислав всё это понимал, но, судя по всему, его подобное положение совершенно не смущало, а, напротив, устраивало. Он, будто, чувствовал свою власть и наслаждался этим. И как такого человека можно уважать? Я редко, с первой минуты знакомства, ощущала неприятие к человеку. Обычно я весьма лояльна, считаю, что если человек мне не нравится или не интересен, то это просто не мой человек, ни он, ни я в этом не виноваты. Но случались вот такие знакомства, когда становилось откровенно неприятно даже разговаривать и смотреть в глаза, потому что ты видишь всю лицемерную сущность. А тут человек ещё сделал это своей профессией, и отлично себя на этом пропиарил. На том, какой он насмешливый подонок.
Но Петр, по всей видимости, так не считал, или брата во многом в своих глазах оправдывал и принимал таким, какой он есть. Может быть, это, в какой-то степени, похвально. И всё равно, всё равно, момент зависти со стороны Касимова и откровенно демонстрируемого превосходства со стороны Грушева, в их отношениях присутствовал. Это была жирная красная линия, разделяющая их жизни.
– Значит, Стас тебе не понравился? – Альбина откровенно посмеялась над моим рассказом о вчерашнем празднестве дня рождения неизвестно кого. Я ещё спросила её:
– Разве может такое быть? День рождения есть, а именинника нет?
Сестра лишь фыркнула.
– В Москве может быть, что угодно. – Глянула на меня насмешливо: – Ты развлеклась? Тортика с устрицами поела, шампанского выпила? Ну, вот и порадуйся за человека.
А я в ответ на её вопрос про Грушева, откровенно скривилась.
– Наверное, мне не надо было на него так реагировать, – признала я свою вину. – Петя расстроился.
– Ну да, любимый родственник всё-таки. Мама с папой, наверное, им гордятся, а тут ты со своим мнением.
– Он противный.
– Тебе с ним не детей крестить, Настя. – Альбина села в кресло напротив меня, вздохнула без всякого намека на легкость. – С такими, как Грушев, ссориться нельзя.
Я на сестру глянула.
– Ты тоже ему улыбаешься?
– А куда деваться? Это ты у нас смелая, независимая, а мне деваться некуда. У меня долг и обязательства.
– Какие обязательства?
– Быть женой Романа Федотова. – Альбина вглядывалась в картину на стене, взгляд мрачный и недовольный.
По вполне понятным причинам, семейную жизнь сестры я обсуждать не любила. Но бывали моменты, когда другого выхода не оставалось. Или я не могла себя остановить. Как сегодня, например. Альбина замолчала, а я выпалила:
– Вы поссорились?
Альбина легко качнула белокурой головкой.
– Нет. Мы даже не ссоримся. Повода нет. – Сестра перевела на меня взгляд. – Чтобы появился повод, нужно общаться, понимаешь? Чтобы что-то происходило между людьми, чтобы они хотя бы разговаривали. А у нас с Ромой другие отношения. Он сейчас озадачился политикой, денег ему мало, ему депутатскую неприкосновенность подавай. – Альбина нехорошо усмехнулась. – А я приложение к его предполагаемому мандату.
Я Алю разглядывала, чувствуя, как на душе от каждого её слова становится всё тяжелее и тяжелее.
– Ты его не любишь больше, – вырвалось у меня.
В комнате повисла тишина, Аля смотрела на меня, потом задала вопрос:
– А ты пробовала любить Романа Федотова?
Её вопрос был риторическим, я знала, что никакого подвоха в нём не было, но я всё равно не выдержала её взгляда. Отвернулась, промолчала. А сестра продолжила:
– Настя, он невыносим в последнее время. Он злой, он не сдержанный. Он не разговаривает ни с кем, он отдает приказы. И мне в том числе. Его пиар-менеджер присылает мне по электронной почте расписание мероприятий, расписывает, как я должна быть одета, что я должна говорить. Так сказать, оглашает повестку дня. Или ты думаешь, я по своей воле в Москве сижу?
– Я думала, из-за съемок шоу…
Альбина неожиданно стушевалась, нахмурилась немного, выглядела так, будто её накрыла неловкость.
– Ну, да… И это тоже. Но, на самом деле, это единственная отдушина. Рома не хочет, чтобы я подписывала контракты на долгосрочные проекты до выборов в следующем году. Вдруг я как-то себя не так поведу вдали от него? – Аля неприятно ухмыльнулась. – Контролирует ситуацию. Как всегда. Правда, в последнее время попросту невыносимо стало. И ему всё равно, что это может отразиться на моей карьере!
– Аля, но ты же сама говорила… помнишь, ты говорила, что поддерживаешь его на этом пути. Говорила, что будет трудно, но это ещё одна ступень.
– Я не думала, что всё будет так! – воскликнула она. – Что он превратится в лютого, нетерпимого тирана! А теперь я только и слышу о безукоризненной репутации, о том, что делать можно, а что нельзя.
Я сунула руку назад, за диванную подушку, и сжала её в кулак. А сестре сказала:
– Разведись с ним.
Альбина глянула на меня, как на сумасшедшую.
– Развестись? И что будет?
Я пожала плечами.
– Будешь жить так, как считаешь нужным, Аля. И никто не будет тебя контролировать. Разве ты не этого хочешь?
