– Господи, какая глупость, – пробормотала Алёна, когда входная дверь захлопнулась, и она осталась одна.
В тот день Вадим так и не вернулся домой. Алёна просидела весь вечер одна, до полуночи смотрела в окно, на яркие огни города. Сидела на широком кухонном подоконнике с бокалом вина, чувствуя огромную тяжесть в душе. Боролась с подступающей паникой, понимая, что, сама того не ожидая, оказалась у той же точки, что и три года назад. Одна и никому ненужная.
Очень страшно быть никому ненужной. Кажется, случись с тобой что-нибудь, никто даже не заметит твоего исчезновения.
Вадим вернулся утром. Зашёл в спальню, сразу увидел пустую бутылку вина на прикроватной тумбочке и бокал. Уставился на них. Алёна, успевшая к этому моменту проснуться, но не заставившая себя встать с постели, села и пригладила ладонью спутавшиеся волосы. А Вадим всё смотрел и смотрел, только не на неё, а на бутылку. Алёна тоже на бутылку посмотрела. Её любимое вино, весьма недешёвое, а Прохоров разглядывал бутылку с таким напряжением, и Алёна вдруг догадалась о его мыслях и засмеялась.
– Не волнуйся, я не сопьюсь.
Он моргнул, на неё посмотрел, и ему вдруг стало неловко. Нервно кашлянул, отвёл от Алёны глаза, после чего присел на кресло. Крутил в руке ключи от машины. А Алёна привалилась спиной к стене, приготовилась слушать.
– Алёна, нам надо поговорить. Серьёзно.
– Я тебя слушаю.
– Если честно, то это я хотел бы тебя послушать.
Она сделала удивлённое лицо.
– Ты считаешь, что мне есть в чём оправдываться, и что обещать? Ты мне изменил с моей сестрой, ты поехал вчера её проводить, якобы до гостиницы, и не приехал домой ночевать. А утром появился с ворохом претензий.
– Этот разговор назрел давно.
– Перестань, Вадим. – Алёна даже рукой взмахнула. – Ты врёшь сейчас. Думаешь, я не знаю, почему ты не приехал? Она вцепилась в тебя когтями, и заставила выслушать всё, что она тебе скажет. Всю ночь не затыкалась, наверное.
– Зачем ты так говоришь? Она же твоя сестра, она ещё ребёнок.
– Что совсем не помешало тебе затащить её в постель. – Алёна вздохнула. – И она не ребёнок. Это ты ребёнок. Из нас троих – ты ребёнок, залюбленный и счастливый. И тебе нет необходимости взрослеть, у тебя есть родители, которые тебя боготворят. А мы с Зоей… Возможно, мы никогда не были детьми. Мы, наверное, родились взрослыми, с целым багажом отвратительного жизненного опыта. – Алёна грустно улыбнулась. – Просто в детстве мы были меньше ростом.
– Ты не можешь этого знать. Она росла без тебя.
– Да какая разница! – Алёна откинула одеяло и встала. Огляделась в поисках халата. – Я знаю, где она росла и с кем. И ничего хорошего из неё получиться не могло. Просто не могло.
Он смотрел на неё, и Алёна понимала, что не верит.
– А что она тебе рассказала обо мне? – поинтересовалась она у Вадима, завязывая пояс халата на талии. – Даже любопытно. И, вообще, как себя вела? Плакала, наверное, у тебя на груди, заверяла, что я бездушная стерва, и ненавижу всех людей в принципе, а её, бедняжку, в частности. Я ведь права?
Прохоров покачал головой.
– Нет.
– Не верю.
– Зоя про тебя ничего плохого не говорила.
Алёна задумалась о его словах, после чего заинтересованно хмыкнула. Не могла не признать:
– Умно. Значит, я её всё же недооценила. Либо девочка очень быстро учится.
– Алёна.
Она опустила взгляд к его лицу. Вадим смотрел на неё очень внимательно.
– Я перестал тебя узнавать. Что с тобой?
Она молчала на секунду дольше, чем следовало.
– Жизнь, наверное, – ответила, в конце концов.
– Ты не была такой.
Алёна отвернулась от него ненадолго, потом спросила:
– Мы ведь расстаёмся? Ты меня бросаешь, я права?
Он медлил с ответом, Алёна повернулась и увидела, как Прохоров досадливо морщится.
– Я уже сказал тебе: я тебя не узнаю. Будто рядом со мной другая женщина. Не та, в которую я влюбился когда-то.
– Вообще, Вадим, это как раз нормально. Нельзя быть влюблённым постоянно. И то, что люди меняются со временем, это тоже нормально. Конечно, всё это очень мило: романтика, клятвы, рука об руку по жизни, но так, к сожалению, не бывает. – Алёна разочарованно развела руками. – Думаешь, я не сожалею? Но я бы была тебе хорошей женой. Я, правда, этого хотела. Но сглупила, сама эту дрянь в дом привела. Пожалела. Сколько раз убеждалась, что жалость до добра не доводит. Меня вот никто никогда не жалел. Но тут родная кровь, сестра. Она вот вспомнила о том, что я её сестра, когда в постель к тебе полезла?
– Не говори так. Зоя переживает.
Алёна лишь усмехнулась и качнула головой.
– Мне, правда, тебя жаль, Вадим. Ты даже не понимаешь, как ты попал.
– Хватит! – Прохоров подскочил с кресла. В сердцах швырнул ключи на постель, а на Алёну уставился с претензией. – Хватит на всех наговаривать. Я не могу вас больше слушать, обеих!
– Ах, обеих, – подхватила Алёна. – Вот только слушаешь ты меня, а веришь, судя по всему, ей.
– А как мне ей не верить? – Он остановился рядом с Алёной, руки в бока упёр, а глядел по-прежнему с претензией. – Она со мной разговаривает, она ничего от меня не скрывает. И по её словам получается, что я полтора года жил с человеком, которого совершенно не знаю. Который мне бесконечно врал! А ведь я жениться на тебе хотел!
– Тебя вовремя отговорили, – подсказала ему Алёна.
– Наверное, да. – Он руками развёл. – Потому что я сейчас не знаю, что тебе сказать. Я на тебя смотрю, и не понимаю, как мы будем дальше жить. Если я не знаю о тебе совершенно ничего.
– Судя по твоему тону, этой ночью ты узнал обо мне много нового. Я права?
– Кое-что узнал. И не понимаю, почему ты молчала.
– О чём?
– Ты так и продолжаешь мне врать. – Прохоров казался искренне расстроенным. – Опять делаешь вид, что ничего не происходит.
– Потому что я не знаю, что она тебе наговорила! – разозлилась Алёна. – И как всё обрисовала!
– Алёна, а тебе не приходило в голову, что не нужно ничего придумывать и рисовать, и тогда не надо будет врать и оправдываться? Нужно просто говорить правду!
– Ах, правду! – Алёна горько рассмеялась. – Можно подумать, ты хочешь услышать эту правду. Или твои родители хотят. Вам нужна идеальная картина мира, иначе вы не снизойдёте ни до кого!
– Что за глупости ты говоришь? Обвиняешь меня в снобизме?
– Нет. – Алёна отчаянно покачала головой. – Не обвиняю. Потому что снобы знают обратную сторону жизни и искренне её презирают, а ты… – Алёна секунду медлила, потом сказала ему то, о чём думала с самого их знакомства. – Тебе просто повезло, Вадим. Твоя жизнь с младенчества складывалась правильно, даже идеально. Ты вырос в этой идеальности, повзрослел и стал таким же идеальным мужчиной. В своей идеальной действительности. Всё остальное тебе чуждо. Ты не знаешь изнанки. Для тебя изнанка – это пьяница, спящий у мусорного бака. И всё, что хоть немного отступает от твоей действительности, превращается для тебя в этого пьяницу. И объяснять тебе, что в жизни множество разных ситуаций, что у серого цвета множество оттенков… а зачем? – Алёна печально улыбнулась. – Зачем портить такого прекрасного, идеального мальчика?
