– Михаил Сергеевич, зачем вы пригласили меня ужин, если совершенно не хотите здесь находиться?
Он поднял на неё глаза.
– Я же хочу есть, – проговорил он после паузы. – К тому же, хотел повести себя, как джентльмен.
– Вы не сделали ничего ужасного днём, – решила немного приврать ради его успокоения Алёна. – Вы мой работодатель, я бы простила вас и без ужина.
– Правда? Сказала бы мне это раньше.
– Я сказала. Но вы решили удивить меня своим воспитанием и манерами.
Он разулыбался. Смотрел на Алёну через стол с лёгким прищуром.
– Порой и ко мне приходят странные желания, – сказал Михаил.
Алёна решила насторожиться.
– Это какие?
– Хочется удивить красивую девушку. Даже тем, чего у меня нет. Так почему ты не купила платье?
Он резко сменил тему, но Алёна поспешила за неё ухватиться. Потому что разговор о желаниях должен был иметь дурные последствия. С чего бы он ни начался.
– Мне ничего не понравилось.
– И такое бывает?
– А почему нет?
– Я всегда думал, что женщине понравится любое платье, только назови его свадебным.
Алёна деловито покивала.
– Да, наверное, потому, что все женщины без исключения мечтают о том, чтобы их взяли замуж. Иначе, как они, бедные, скоротают свой печальный век?
Он рассмеялся. Взял и рассмеялся, и Алёна поймала себя на том, что слышит его смех впервые.
– А это не так? – переспросил Барчук.
Алёна старательно отводила глаза от его лица.
– Нет. Но я знаю, что мужчинам приятно так думать.
– А ты собираешься выйти замуж раз и на всю жизнь?
Алёна, не скрываясь, вздохнула.
– Хотелось бы.
– Серьёзно?
– Михаил Сергеевич, перестаньте проецировать на меня свои неудачи.
– Если я когда-то развёлся, то это совсем не означает, что я считаю это неудачей.
– Я слышала, у вас есть сын.
– Есть. Взрослый лоб уже. Ему двадцать. – Алёна молчала, и Михаил усмехнулся. Внимательно наблюдал за ней. – Прикидываешь в уме, насколько я старый?
– А вы старый?
– Волосы седые лезут. Куда я их дену?
– Это не возраст. Это нервы, – проговорила Алёна проникновенно, и тоже рассмеялась. Неожиданно для себя самой, но Барчук так печально смотрел на неё в эти секунды, что ей на самом деле стало смешно. И жалко его, и смешно от того, что он говорил такие глупости.
– Раз мы пришли к выводу, что я не такой старый, может, ты перестанешь мне «выкать»?
Это предложение стоило обдумать. Алёна взяла бокал с вином, сделала глоток. В конце концов, сказала:
– Не думаю, что это хорошая идея.
– Что так?
– Ну, вы же Михаил Барчук.
Он удивлённо вздёрнул одну бровь. Поинтересовался с живым интересом:
– Что это значит?
– Что я, явно, не дотягиваю до того уровня значимости, чтобы говорить вам «ты».
Михаил хмыкнул, сначала в задумчивости, после чего мотнул головой.
– Как-то всё запутано. По-моему, ты всё усложняешь.
– Это, на самом деле, неудобно. Я на вас работаю. Руководство меня точно не поймёт.
– Сейчас твоего руководства рядом нет.
Алёна послала ему скромную улыбку.
– А вдруг я привыкну?
И тут же мысленно себя отругала. Эти скромные улыбки были давным-давно отработаны перед зеркалом, и, кому как не ей, знать, что они означают нечто совсем иное, и в них куда больше намёка и хитрости, чем скромности. И мужчины обычно реагируют на них одинаково, начинают внимательнее прислушиваться к тому, что она говорит, и верят. Сколько раз она пользовалась этой уловкой? Вот только для чего она проделывает это с Барчуком, совершенно не ясно. Проблемы ей точно ни к чему.
Ей нельзя флиртовать с Михаилом Барчуком.
Алёна сделала ещё глоток вина, глаза отвела и попыталась вернуть серьёзное выражение на лице. Заговорила совсем другим голосом, ровным и сдержанным.
– Я, на самом деле, могу привыкнуть, и в какой-нибудь неподходящий момент обратиться к вам неподобающим образом. И это всех поставит в неловкое положение. Вас, меня…
– Я не переживаю из-за такой ерунды.
– Наверное, это хорошо. Но Вадим, точно, не обрадуется.
– Так ты из-за Прохорова переживаешь? – Михаил усмехнулся. Разглядывал Алёну, расслабленно откинувшись на спинку стула. – Мне он показался человеком, который ради выгодной сделки тебе и не такое разрешит.
Алёна недовольно посмотрела на него.
– Неправда.
– Но ты же здесь, без него.
– Я нередко езжу в командировки без него, а он без меня. В этом нет ничего зазорного.
Барчук лениво повёл плечами.
– Не знаю. Я бы жену одну в Москву не отпустил, какие бы деньги это не сулило.
Его насмешливый и хитрый взгляд стали раздражать. Быстро же она позабыла, каким неприятным человеком Михаил Сергеевич может быть. А он также быстро ей об этом напомнил.
– Во-первых, мы ещё не женаты, а, во-вторых, мы оба взрослые люди, мы работаем вместе. И Вадим видит во мне профессионала, и… считает меня порядочным человеком. О чём ему беспокоиться?
– На месте твоего Прохорова я бы поубавил спеси, и подумал о том, что ты легко можешь найти ему альтернативу.
– С какой стати мне кого-то искать?
– Хочешь сказать, что он предел твоих мечтаний?
Алёна поставила бокал на стол, но всё ещё продолжала держаться пальцами за хрустальную ножку. Просто для того, чтобы хоть за что-то держаться. На Барчука посмотрела.
– У меня нет никаких мечтаний, – твёрдо проговорила она. – Мне не пятнадцать лет, Михаил Сергеевич. Я давно ни о чём не мечтаю, вместо этого я строю свою жизнь так, как считаю нужным.
Он прищурился, разглядывая её. Но во взгляде не было ни удивления, ни насмешки, он слушал её очень внимательно. А губы были скептически поджаты. А когда Алёна замолчала, проговорил:
– Интересно.
Наверное, она наговорила лишнего. Алёна так себя и чувствовала под его буравящим взглядом с прищуром: что она сказала что-то лишнее, чего Барчуку знать совсем не стоило. Знать бы, что именно. Она ведь просто хотела избавиться от его нападок и поучений, хотела, чтобы он видел перед собой взрослую, состоявшуюся женщину, а не глупую дурочку, которую пытается разглядеть в ней со дня их знакомства.
Экран телефона, что лежал на краю стола, на секунду вспыхнул, после чего погас. Алёна потянулась к нему, про себя радуясь, что нашёлся повод отвлечься и, возможно, сменить тему разговора.
