— А вы знаете, что в праздник Урожая будет бал? — вдруг спросила Толли. — Обычно в это время устраивают празднества, договариваются о браках.
— Намекаешь, что тогда-то и станет известен результат?
— Возможно, — развела девочка руками. Она впервые сидела в красивом кресле, за столом, за которым обедали аристократы, и ела не объедки, а целые пирожные. Счастью ее не было предела, и она беззаботно сплетничала.
— И когда этот бал намечается? — я решила расспросить ее о подробностях.
— Примерно через лунье.
Быстро посчитав в уме дни, я прикинула, что у нас осталось не больше трех недель.
— Да, затянулся отбор, — вздохнула я.
— Так выбор непростой, — согласилась Толли, огляделась по сторонам, а потом тихо-тихо прошептала. — Не скажу от кого, но я слышала, что… это только для того, чтобы успела приехать еще одна принцесса!
— Какая?! — округлились у меня глаза. Я заподозрила неладное.
— Никто не знает. Говорят, что она только-только достигнет совершеннолетия и только потом может приехать на отбор. Поэтому и тянут время.
— А из какой страны?
Толли пожала плечами.
— Может, это все слухи?
— Слухи просто так не гуляют, — рассудительно заметила девочка. — И если даже суть искажена — зерно истины в нем есть.
— Не думаю! — заупрямилась я, мысленно примеряя: не я ли это? Конечно, глупость, однако… нет, ерунда. Толли решила, что я ей не верю, и горделива заметила:
— Это обмолвилась сама статс-фрея Нилена модистке. А сестра услышала.
— Рейда перешла в белошвейки?
— Благодаря вам, лея Ольха, родители смогли оплатить обучение сестры, — Толли потянулась, чтобы поцеловать мне руку, но я успела убрать ее за спину. — Не надо. Я просто рада знать, что хоть кто-то счастлив во дворце.
— А вы несчастны? — заморгала удивленно девочка.
— Не забивай свою хорошенькую голову ерундой. Но ушки держи востро и всяким красавчикам, обещающим тебе подарить мир, не верь.
Толли улыбнулась и пообещала быть сдержанной умницей, как я. Приятно!
Глава 41
Проводив Толли, я села рисовать в своей комнатушке. Выходило не очень, поэтому перешла к бездумному чирканию карандашом по бумаге, пока вдруг зеркало не замелькало… То белые, то голубые блики расходились по зеркальной глади, предрекая неприятность. Я вскочила, схватила подушку и приготовилась защищаться.
Но на зеркале появился императорский герб со львом, а затем из сверкающей плоскости вышел… Селебрин!
Не веря, что это он, а не кто-то под личиной, я завертела головой, чтобы сбросить наваждение, на что принц улыбнулся.
— Я такой страшный?
— Еще одна проверка? — я крепче сжала подушку. — Хватит! Не поддамся!
— Уверяю, Ольха, я это я. Магия научились применять иллюзии, но голос менять — нет.
По голосу Селебрин вроде бы настоящий. Но почему он у меня в комнате, а не в усадьбе в невестами?
— Разве вы не должны быть в другом месте? — недоверчиво поинтересовалась я.
— Претенденткам и без меня весело. Они разыскивают заманчивые призы.
Я живо представила, как девочки их ищут, дерутся… Маркизетте не будет равных. Видимо, усмехнулась, и Селебрин, догадавшись, о ком я подумала, заверил:
— У каждой свой подарок. Все продумано, чтобы не было склок и драк. Хранилище активируется только после опознания претендентки.
— Думаете, все сработает как надо?
— Я старался. А уж сколько времени потратил, чтобы придумать соблазнительные подарки! — многозначительно произнес Селебрин, гладя мне в глаза, и коварно уточнил: — Желаете подробностей?
— А можно?
Он кивнул.
— Лучше общаться на свежем воздухе. Погода сегодня чудесная, — протянул руку, и мне пришлось подать свою, хотя я все еще не была уверена, что это не ловушка.
Заботливо поддерживаемая принцем, я вошла в зеркальный портал и оказалась на берегу моря. Неподалеку белел навес, а под ним стояли столик и два стула… Именно к ним меня и вел Селебрин.
Усадив меня за стол, сел напротив.
— Я простолюдинка, — напомнила. Я не смущалась своего происхождения, не чувствовала неловкости, что сижу перед принцем — мне хотелось сохранить между нами дистанцию, которую Селебрин жаждал сократить, иначе зачем вся эта любезность?
— Для симпатии нет преград, — он сел напротив и потянулся к вину.
— Я девушка честная, скромная. И говорю это не ради кокетства.
— Я убежден в этом и обещаю не нарушать приличий, — Селебрин поднял руку, обещая держать слово, и взглядом указал на фужер с вином, что стоял передо мной.
Я пригубила самую капельку, чисто ради приличия.
— Вы меня опасаетесь?
— Нет, — покачала головой, обдумывая, как быть. Признаться, что я знаю о своем происхождении — опасно. Остается лишь изображать глупышку. А потом… О, Божечки, я не знаю, что потом!
Мы общались на ничего не значащие темы, пробовали деликатесы. Всеми силами я старалась держать дистанцию, и тогда Селебрин изменил тактику. Лучезарно улыбнулся и предложил:
— Думаю, прогулка поможет появиться аппетиту.
Идти по живописному песчаному берегу — блаженство. Но если бы рядом был Эверий, я бы скинула туфли, взяла его за руку и бежала вперед, ликуя от счастья! А с принцем, даже несмотря на его доброжелательность, все иначе.
Я шла, подбирала камушки, бросала в воду. Принц стал подражать мне, и потихоньку неловкость между нами уходила, но легкости как в общении с Эверием не было.
Так дошли до «скамейки», которую слуги заботливо поставили посреди пляжа. Мягкий диванчик стоял у самых волн, а вокруг только песок и ни души.
Подозревая, что сейчас начнется следующая часть спектакля, под названием «Романтика», я бы прошла еще несколько километров, однако принц пожелал передохнуть. Пришлось сесть, сохраняя между нами дистанцию, что не укрылось от Селебрина.
Я смотрела на волны, принц на меня.
— Вы очень выделяетесь, Ольха. Откуда вы? — спросил он, и я поняла: начался мой вежливый допрос. Врать, что из деревни? Думаю, лучше сказать правду. Частичную.
— Не поверите. Я пришла в себя на улице, среди горожан, — воспоминания, как я очутилась в Элирии, всплыли перед глазами. — Меня окружили люди, ругали, что я сбежала из дома, чтобы поступить в академию… А я смотрела на них и не понимала, что я тут делаю? Кто я? Как сюда попала? Ужасный миг, и он мне снится до сих пор…
— Вас обидели? — Селебрин придвинулся ближе.
— Нет, на улицах империи порядок, — улыбнулась я, чтобы сгладить острые углы. — Но мне было страшно, ведь я не понимала, что происходит, как оказалась здесь, откуда? Кто я?
