– Я бывший сапер, Михей, – кивнул Агасфер. – Как развалины увидел – сразу все понял. И на могилках дата одна стоит.
– Да-а, глазастый ты, паря…
– Так что ты хочешь, Михей?
– Вот, возьми моих трех солдатских Георгиев, господин охфицер, – закряхтел старик. – Ты без одной руки, я на войне ноги лишился – стало быть, не чужие мы с тобой друг дружке люди. Это первое.
Старик вложил в руку Агасфера тряпицу с завернутыми в нее наградами.
– Еньке хотел оставить, дак ведь мал еще, растеряет, оголец!
– Спасибо за доверие, Михей. Сберегу в память о тебе…
– Вот-вот, сбереги! – Старик снова надолго закашлялся. – А теперь главное скажу. Прошу Христом Богом: увези ты проклятое золото отсель куды хочешь!
Просьба была неожиданной, и Берг с Медниковым растерянно переглянулись.
– То есть как это – увези? Ты хоть понимаешь, старый, что предлагаешь? Это же не кисет с табаком, черт возьми! Если ты прав, и солдаты под часовней золото спрятали, то вы всем блокпостом своим до конца жизни можете как сыр в масле кататься! Да что вы – там и внукам, и правнукам за глаза хватит, если с толком распорядиться. А ты первому встречному сокровища предлагаешь!
– Проклято то золото, господин ученый, – упрямо твердил Михей. – Не нужно оно нам. С той зимы несколько раз его тут искали – и белые, и красные, и анархисты какие-то… Места точного не знали – стало быть, не те, кто прятал, приходили. Тем-то зачем искать? Слушок, должно, прошел. И тыщи великие сулили, и под оружием держали посельщиков. И по мордасам били… Двоих побили до смерти… Только пятнадцать душ теперь в поселке и осталось: мы с Енькой и еще бабочки.
– Ну-у, не знаю, Михей, – колебался Берг. – Может, властям сдашь золото, а? Вас всех в Иркутск заберут, наделы дадут, домишки… Может, и награда какая выйдет.
– Ага, награда! – старик матюгнулся. – Энти, краснозадые, наградят! Сколько разов в блокпосту появлялись – всё про мировую революцию талдычили. А чем кончали? Курей для своей мировой революции позабирали, да еще грозились к стенке поставить, ежели зерно спрятанное отыщут… Да, энти заберут всех отсель – это ты верно говоришь. Только наделы наградные нам в Турханском краю, полагаю, определят! Нет, не отдам властям!
– Понятно, Михей, – Агасфер подумал. – Извини, но и я твою просьбу выполнить, наверное, не смогу. Я ведь ученый, не кладоискатель. Ну, заберу – и куда его деть? По карманам спрятать? Ты сам говоришь: сани они искали – стало быть, много золота. Не ящик, а поболее. Сам подумай: повезу я клад в своих телегах, а куда? Первый патруль комиссарский обыщет, золото найдет – и к стенке нас!
Агасфер замолчал, не обращая внимания на покашливание и толчки Медникова. Старик Михей прикрыл тяжелые веки.
– Стало быть, пропащее наше дело, паря… Ты уйдешь – другие придут, падкие на золото. Найдут его, и Еньку с бабами, как ненужных свидетелей, постреляют. И род наш кончится…
По бородатому морщинистому лицу старика покатились слезы.
– Еньку, если хочешь, могу забрать, – предложил Берг. – В люди постараюсь вывести. Только учти, что не в России я живу, за кордоном.
– Никуда я отсель не пойду, пока деду Михею глаза не закрою! – закричал из-за печи мальчишка. – И теток своих тут не брошу!
Потерявший терпение Медников потряс Агсфера за плечо:
– Слышь, Бергуша, выйдем на минуту: разговор есть!
Тот отмахнулся: знаю я твои разговоры!
Помолчав, Агасфер вдруг прикусил губу: посетившая его мысль была настолько очевидной, что он удивился, как не подумал об этом раньше. Прикинув еще так и сяк, он положил руку на грудь старика.
– Послушай, Михей, я, кажется, придумал, как тебя от этого золота избавить! Но обещать пока ничего не буду! Если получится – заберу, и часовенку у себя дома в твою память поставлю. Не знаю где – но поставлю! Черт, вот жалко, что лошадей у вас в поселке не осталось…
– Как не осталось? – снова встрял Енька. – Пять лошадей в Сухом Логу с зимы бродют. Бесхозные, совсем одичали, должно. И упряжь имеется. Хошь – сейчас приведу, только не насовсем! Парочку нам оставишь? Без коней нам, дяденька, никак не возможно!
– Я вам еще и своих одров могу оставить, если ты со мной не надумаешь ехать, – пообещал Агасфер. – Мы ведь свою работу в России закончили, не везти же лошадей обратно в Шанхай.
Он встал, поправил на Михее тулуп, подмигнул ему:
– Я с тобой не прощаюсь, старик! Ты уж до завтра не помирай – авось задумка моя решится!
Выйдя из избы, он на мгновение прижмурился от яркого дневного света. Продолжая шлифовать в уме только что посетившую его мысль, он направился к своей команде. Медников, поняв, что его аргументы сейчас бесполезны, молча шагал рядом.
Вернувшись в лагерь, Берг собрал всю команду:
– Друзья, я только что получил серьезное предложение от обитателей блокпоста. Но я не могу принять решение без совета с вами. Господин Масао, подойдите, пожалуйста, поближе: в первую очередь это предложение касается вас!
Переглядываясь, команда обступила Агасфера.
– Господин Масао, два часа назад вы обвинили меня в нарушении принятых перед вашим отцом обязательств. То есть в том, что я, напав на след золота Колчака, прохожу мимо, оставляя вам только точные координаты его местонахождения. Старик Михей только что подтвердил, что под руинами разрушенной часовни позапрошлой зимой были укрыты ящики с частью золотого запаса империи. Сколько там золота – точно неизвестно. Михей утверждает, что грабители сделали несколько ездок от линии железной дороги к часовне, после чего она была подорвана.
Сделав короткую паузу, Агасфер продолжил:
– Умирающий дед Михей заклинает меня увезти отсюда золото, не требуя ничего взамен. Он считает, что оно проклято, и не хочет повторения прошлых кошмаров. Здраво рассуждая, мы могли бы разобрать часть развалин – думаю, это не составит труда – и попытаться спрятать хотя бы часть золота в тайниках теплушек. Однако нам предстоит преодолеть несколько тысяч километров по территории, подконтрольной большевикам, пересечь границу. А во-вторых, это не решает проблему деда Михея: он умоляет увезти все золото. Думаю, что там не меньше пяти ящиков – иначе какой смысл брать несколько упряжек и делать несколько ездок? Что скажете, друзья?
– Конечно, заберем! – выкрикнул Масао.
– Да о чем тут говорить! Я против! – взорвался Медников. – На черта мне золото, если за это большевики поставят к стенке!
– Yīgè wéixiǎo de guī dàn
[46], – прошипел Безухий, с ненавистью глядя на Масао. – Ты хочешь всех нас подставить из-за проклятого золота?!
