– Личность отправителя депеши установил? И вообще: что думаешь делать, полковник? Дело-то керосином попахивать стало…
Герасимов невесело усмехнулся:
– При всем уважении к вашему высокопревосходительству, осмелюсь заявить: личность не установлена, и меры к ее установлению мною приниматься не будут-с. То ж самое и по поводу дальнейших действий: по здравому размышлению, мне, как библейскому Понтию Пилату, предпочтительнее умыть руки. Ежели угодно, причину могу пояснить, Дмитрий Федорович…
– Ну, поясняй, не тяни душу!
– Меры по установлению личности отправителя депеши неминуемо натолкнутся на противодействие высших чинов Генерального штаба и военного министерства. Придется объяснять – на каком основании я осмелился в военное время перехватить сию шифротелеграмму и как посмел подвергнуть ее расшифровке? Ежели упомянутые в депеше Нечипорук и Быков добьются желаемого нами успеха, то на волне поднятого устранением Витте скандала неминуемо всплывет мой интерес к этим личностям. И судебное следствие не преминет задать мне вопрос: отчего это господин полковник Герасимов, доподлинно зная о готовящемся убийстве, постарался перехватить депешу, прямо указывающую на личности покусителей? И упомянутый в депеше Дубинин всплывет, извините на дерзком слове, как дерьмо в проруби. Что повлечет ко мне новые неудобные вопросы…
– Так, полковник… В сторону уходишь, стало быть? – Трепов тяжело задышал, наливаясь яростью. – Чистеньким остаться желаешь?
Герасимов пожал плечами:
– Позволю заметить вашему высокопревосходительству, что в отличие от вас приязнью и покровительством его императорского величества я не избалован! Да, боюсь! А вот совет вам, Дмитрий Федорович, дать могу-с…
– Совет? Ну-ка, давай послушаем твой совет, – недобро прищурился Трепов.
– Перехваченная мною депеша была адресована некоему Горюнову, давнему секретарю и помощнику председателя Комитета Министров. Однако у меня есть основания полагать, что Витте, чуя опасность, заменил секретаря неизвестным мне человеком. И теперь под личиной Горюнова и по его же паспорту, с ним следует, скорее всего, опытный телохранитель…
– И что же? Где совет-то твой?
– В настоящий момент железнодорожный экспресс пересекает Польшу, – Герасимов глянул на часы. – И через шесть часов прибывает в город Калиш одноименной губернии Царства Польского. То есть на германскую границу. Я настоятельно рекомендую вашему высокопревосходительству отправить на имя командира Отдельного корпуса пограничной стражи генерала Свиньина срочную депешу с указанием необходимости тщательной проверки и задержания упомянутого Горюнова. Осмелюсь напомнить, что ваше высокопревосходительство назначены генерал-губернатором Петербурга без оставления должности товарища министра внутренних дел, с подчинением вам Отдельного корпуса жандармов. Каждый из этих постов – весьма значимый и авторитетный, а под началом одного человека – силища!
– Отдельный корпус пограничной стражи напрямую подчиняется министерству финансов. Свиньин вполне может проигнорировать мое указание. Даже если не проигнорирует – что это нам даст?
– У каждой веревочки два конца, Дмитрий Федорович! Не имея пока возможности вытянуть один кончик из Генерального штаба, мы вполне можем ухватить второй конец. Обвинив лже-Горюнова в незаконном пересечении границы империи, мы наверняка добьемся от него признательного показания относительно отправителя депеши.
– Умно, Александр Васильевич, – кивнул Трепов. – Умно, но не решает нашу главную проблему: утечку сведений о личностях покусителей на Витте. Дубинин для нас опасен! Кроме того, твой человечек в Берлине: а ежели он не успеет устранить лжепроводников, и их схватят? Они выдадут Дубинина, тот – меня и тебя: от меня он получил деньги, ты надавил на начальника службы личного состава железной дороги, чтобы тот согласился на подмену настоящих проводников «липовыми». Нельзя исключать и вероятности того, что будет взят твой ликвидатор. Или, как его называют в депеше, «уборщик»… Александр Васильевич, может, от греха, сразу переориентировать этого уборщика на проводников? «Шлепнет» их сразу, и все концы в воду. А Витте – бог с ним, пусть едет, а?
– Я и сам уж думал. Однако связи с этим ликвидатором планом не предусмотрено, ваше высокопревосходительство… Переориентировать его, к сожалению, не удастся.
Помолчали. Герасимов наконец вздохнул:
– Понуждаете меня убрать Дубинина, ваше высокопревосходительство? Я мог бы напомнить о том, что он ваша креатура
[220], но не стану: мои возможности в этом смысле побольше ваших. Однако устранение такого лица, как председатель Союза русского народа – дело громкое. И чревато большим скандалом. Полагаю, что сие дело может взять под свой контроль сам государь. Нужен тщательно разработанный план, надежный исполнитель. Ничего этого у меня пока нет – поэтому я предлагаю отправить его из Петербурга вслед за Казариным, только куда-нибудь поглубже. Он и сам с радостью заляжет на дно: ряженый в черкеске здорово его напугал. Железнодорожный начальник? Он пока не опасен, тем более для вас. Но депешу Свиньину все же рекомендую отправить, Дмитрий Федорович! Пока мы с вами тут беседуем, поезд-то колесами стучит!
– Попробую, – в сомнении покачал головой Трепов. – Кстати, а что со вторым дельцем-то, полковник? Государь-то намедни опять вздыхал по этому поводу… Пока Ноздря путешествует, самое время в его бумагах «ревизию» навести, поискать монографию проклятую! Не забыл, Александр Васильевич?
– С вами забудешь, – дерзко хмыкнул Герасимов. – Я уже имел честь докладывать вам, Дмитрий Федорович, что тут, помимо домушника, грамотный человечек ему в сопровождение требуется. Чтобы на месте бумаги Витте просмотрел и за вором присмотрел. Думаю, подбираю пока… Днями вопросец решим, Дмитрий Федорович!
⁂
На душе у Новицкого было неспокойно. А тут еще старик-камердинер совсем спину «проел», ворчит и ворчит без конца. Сосредоточиться не дает. Щелкнув крышкой часов, Новицкий решил еще раз навестить Витте.
Прошел по шатающемуся под ногами коридору, взялся за ручку купе нумер два – опять дверь открыта! Постучав, зашел.
– Можно, Сергей Юльевич?
Витте, строчивший ручкой-самопиской под неярким кругом настольной лампы, поднял голову, приглашающее кивнул.
– Сергей Юльевич, вы меня простите – но сколько можно просить вас запирать двери? Это же в ваших интересах, в конце концов!
Витте не успел виновато развести руками, как Матильда Ивановна вспылила:
– Молодой человек, вам не надоело еще в пинкертонов играть? Право, это переходит всякие границы, сударь! Ходите и ходите, туда-сюда… Сергею Юльевичу предстоят сложнейшие переговоры, он только за тезисы свои сел – и вы тут как тут.
– Матильда, душа моя, – ошеломленно схватился за бородку Витте. – Что с тобой?
