– Ето хто тута по моей вулице без спросу шляется? – послышался из темноты гнусавый голос. – А ну, публика, карманы выворачивай! Да поживее, коли жить хоцца!
Агасфер поднял фонарик и нажал на кнопку, осветив ночных разбойников. От неожиданности те заморгали, прикрывая глаза ладонями. В руках у двоих были короткие дубинки, засверкавшие остриями гвоздей, у третьего за пояс был заткнут топор. Чем был вооружен четвертый, Агасфер разглядеть не успел.
Не выключая фонарик, он сунул его под мышку левой руки, а правой достал маузер, решив для острастки пальнуть в воздух. Но не успел: в атаку ринулся японец, до сей поры державшийся чуть позади.
Агасфер даже не успел проследить за действиями Ямады. Издав резкий гортанный крик, тот рванулся вперед, замахал руками и ногами. Послышались звучные удары, стоны и вскрики – через несколько мгновений поединок закончился, и путь был свободен. Поменяв фонарь и маузер местами, Агасфер обвел лучом света поле битвы: трое нападавших лежали на земле в разных позах, а четвертый, стоя на четвереньках, ошеломленно пытался понять – кто на него напал и что вообще случилось?
– Господин Берг, я не стал убивать этих негодяев, хотя, наверное, стоило бы! Поглядите! – Ямада сунул в луч света дубинку с гвоздями. – Такое оружие наносит страшные раны! Если им его оставить, они могут погнаться за нами или еще за кем-нибудь. Прикажете добить?
– Не надо, не надо, Ямада-сан! – торопливо запротестовал Агасфер. – Заберем их дубинки и забросим куда-нибудь подальше – этого будет вполне достаточно!
– Раз нельзя убивать – я хотя бы отучу их разбойничать в темноте, – согласился Ямада и снова кинулся вперед.
Послышались вопли, хруст костей – Агасфер по звуку понял, что японец сломал кому-то из нападавших руку или ногу.
– Путь свободен! – с оттенком торжества произнес японец. – Куда идти дальше?
– Вперед, по-моему, – хмыкнул Агасфер. – Здорово это у вас получилось, Ямада-сан! Подозреваю, что подобная техника боя рождена всей этой беготней по стенам и прыжкам, от которых я просыпаюсь каждое утро?
– Все гораздо сложнее, Берг-сан! – Агасфер был уверен, что японец в темноте снова поклонился, хотя его и не было видно. – Если желаете, как-нибудь мы побеседуем об этом подробнее.
– Может, и поучите меня? Покажете пару-тройку приемов самозащиты без оружия?
– Вряд ли мы добьемся больших успехов, господин Берг, – откровенно признался японец. – Вам уже много лет, и ваши члены лишены той гибкости и подвижности, которая вырабатывается с юности и даже с детских лет.
– Понимаю… Когда-то давно, еще в юности, у меня был… Наверное, все-таки правильно назвать его другом. Это был японец. Эномото Такэаки… Он показывал мне приемы владения катаной, и знание этих приемов однажды спасло мне жизнь
[90]. Правда, в результате я потерял левую руку – но это была наименьшая, насколько я понимаю, из потерь…
Японец с коротким изумленным возгласом остановился:
– Вы имеете в виду министра правительства Эномото Такэаки, Берг-сан? Вы знакомы с ним? Неужели это правда?
– Да, господин Ямада…
– Это очень известный и уважаемый в моей стране человек, Берг-сан! Разумеется, я не имею чести быть лично знакомым с ним, но… Я счастлив, что судьба свела меня с другом этого человека! Вы расскажете мне – не сейчас, разумеется – про историю вашей дружбы, господин Берг? Я уверен, это очень поучительная история…
– Разумеется, Ямада-сан! Но погодите – нас с вами, по-моему, ждет еще одна неприятная встреча!
На этот раз ночных грабителей было всего двое – причем оба были настолько пьяны, что от них удалось легко избавиться без членовредительства. Выйдя за околицу поста Александровский, спутники молча зашагали по дороге к морю. По прошествии получаса показались и тусклые фонари, освещающие причал.
Катер губернатора был освещен гораздо ярче причала. У сходней прохаживался, поглядывая на часы, Ландсберг. Заметив спешащих путников, он двинулся им навстречу с извинениями:
– Прошу прощения, господин барон! Мне надо было бы заехать за вами на коляске: ночью в посту бывает небезопасно!
– С таким спутником, как у меня, это не имеет никакого значения! – весело отозвался Агасфер. – Он расшвыривает ночных грабителей как кегли!
Всмотревшись в спутника Агасфера, Ландсберг молча поклонился ему (тот ответил глубоким поклоном) и лишь поинтересовался:
– Ваш спутник поедет с нами?
– Нет, он только проводил меня до причала. Прощайте, господин Ямада! Я вернусь через четыре или пять дней…
Японец молча поклонился и отступил в темноту.
Ландсберг глянул на часы:
– Ну, тогда прошу на борт нашего «дредноута»! Нам пора!
По пружинящим сходням Агасфер легко взбежал на катер. Капитан прокричал какую-то команду и катер, окутавшись дымом из трубы, отошел от пристани.
– Так ваш учитель ниндзя? – словно межу прочим поинтересовался Ландсберг. – Это весьма любопытно!
– Ниндзя? – переспросил Агасфер.
– Иначе говоря, «невидимый», или «крадущийся в темноте». О них сложено много легенд, но в основе этих легенд реальность. Ниндзя – отважные люди, прошедшие с детства подготовку в очень сложном искусстве. Если не ошибаюсь, оно зовется ниндзюцу и включает в себя очень много умений. Ниндзя – это своего рода разведчик и диверсант в одном лице. Он должен уметь добывать нужную информацию, а также использовать любой предмет как оружие, защищаться от любого оружия голыми руками, внезапно появляться и незаметно скрываться, иметь познания в медицине. Они могут долго находиться под водой, дыша через соломинку, лазать по скалам, где и ящерица не удержится, ориентироваться на местности, иметь тренированные слух, зрительную память, отлично видеть в темноте и обладать тонким обонянием. А вы что, не знали, господин барон?
– До сих пор Ямада был для меня просто учителем японского языка. Но нынче многое стало более понятным…
Ретроспектива 10
(1890 год, о. Сахалин)
Человек в фартуке, с длинными волосами, перехваченными вокруг головы обрывком толстой веревки, поднял глаза:
– Ты кого там приволок, Степа? Бабу никак? На што она нам?
Степан Богданов, не отвечая, снова выскочил из лавки, пнул в лицо подбиравшегося к брошенному Сонькиному халату бродяжку, подцепил одежку пальцем и окинул окружающих взором победителя. Утренние рыночные завсегдатаи, стараясь не встречаться с ним глазами, поспешно расходились, делая вид, что и не глядят в сторону Богданова. Постояв, тот вернулся в мастерскую, склонился над Сонькой, все еще пребывающей в беспамятстве, легко поднял ее и перенес за барьер, которым было отгорожено место для посетителей. Положил на лавку, сбросив с сиденья деревянные и железные заготовки, и только после этого повернулся к мастеру, глядя на него чуть выпуклыми глазами:
