Чего он ждет, чем живет, на что надеется? Что оставила ему жизнь? Не самое приятное окружение каторжного острова, общество, в котором он был чужим для всех. И туманные перспективы будущей службы отечеству – перспективы, которых еще ждать да ждать.
А пока, чтобы не взвыть волком от тоски, чтобы приблизить это свое туманное будущее, он вынужден оттачивать ум разбором мелких и крупных делишек островных обитателей – всех этих Сонек, Богдановых, Никитиных.
Берг невесело усмехнулся, вслух утешил сам себя: когда-нибудь и ты, Агасфер, доберешься своей истины! Ну а пока…
Пока, как ни крути, а без Ландсберга, пожалуй, не обойтись! Вот кто все здесь знает! А если и не знает, то подскажет имя того, кто знает… Вот только захочет ли о своей болячке, о каторге, говорить?
⁂
Повод для визита к Ландсбергу не надо было и искать: прошло больше недели после возвращения из экспедиции в Маоку, а тот сам вызвался отправить туда разобранный сруб для дома вместе с артелью хороших плотников. Недолго размышляя, Агасфер разыскал Ландсберга по телефону и тут же получил приглашение на семейный обед.
– Чем вас удивить, дружище? – поинтересовался Ландсберг. – Буквально вчера я побродил по тайге с ружьем и вернулся, как вы понимаете, не с пустыми руками. Могу предложить тушеную дикую утку с грибами, зайца на вертеле и бекасов в белом вине.
– Звучит весьма заманчиво. Мне, право, неудобно напрашиваться, но сам я готовить не умею, а у моего японского учителя и домоправителя в едином лице кухня несколько своеобразная… Я, признаться, не рискую пробовать его стряпню!
– Прекратите кокетничать, Берг! Я спросил лишь потому, что уже угощал вас медвежатиной, а дичь в качестве постоянного присутствия на столе не всем приятна. Так что, если вам по душе более привычные блюда из телятины или свинины – только скажите! Ольга Владимировна, признаться, предпочитает традиционную русскую кухню!
– Тогда я полностью полагаюсь на вас и Ольгу Владимировну! – заявил Агасфер.
– Вам бы по дипломатической линии пойти, – рассмеялся Ландсберг. – А теперь признавайтесь, мой друг, зачем я вам понадобился? Я прямо по телефонным проводам чувствую ваше нетерпение, и оно отнюдь не кулинарного свойства!
Агасфер в который раз подивился интуиции этого человека и принялся было отнекиваться, но Ландсберг, нащупав тропинку, с нее уже не сходил.
– Давайте, давайте, признавайтесь, Берг! Я спрашиваю не просто так: если разговор у нас будет о каторге, я приглашу на обед крупного специалиста по этой теме. И весьма интересного, кстати говоря, человека. Уверен, что он вам понравится, да и само знакомство с ним будет полезным! Ну, так как? Звать моего компаньона?
– Компаньона? – удивился Агасфер. – Впервые слышу, чтобы у вас был коммерческий компаньон!
– Тут не в коммерции дело, – несколько туманно пояснил Ландсберг. – В общем, я приглашаю его. Нет возражений? Даю отбой!
Явившись в назначенный час, Агасфер застал у Ландсберга невысокого, крепко сбитого человека с открытым приятным лицом и рыжеватой бородой. Одет компаньон Ландсберга был без претензий – примерно так, как одеваются приказчики в богатых торговых заведениях или коммерсанты средней руки. Держался скромно и в то же время с достоинством.
– Знакомьтесь, друзья! Господин инспектор Главного тюремного управления и одновременно чиновник для особых поручений при канцелярии губернатора Михаил Берг. А это ваш тезка и мой давнишний друг, приятель и компаньон, Михаил Карпов.
Вглядываясь в лицо нового знакомца, Агасфер готов был поклясться, что за несколько месяцев, проведенных на Сахалине, никогда не видел этого человека – хотя за это время перезнакомился, кажется, со всеми вольными обитателями острова. Да и Ландсберг никогда прежде не упоминал ни о каких компаньонах. Может, присматривает за каким-нибудь филиалом в другом округе и случайно появился здесь?
Впрочем, вопрос быстро разрешился.
– Михаил предпочитает, чтобы его называли Михайлой, так что запомните, если хотите сделать человеку приятное. Михайла – из каторжников, как и я. Только его тюремный статус был гораздо выше моего, – продолжал представлять гостя Ландсберг. – Он из «бродяг». Чтобы вы знали, друг мой, тюремный бродяга – это выше даже «ивана». На Сахалине Михайла уже второй раз, поэтому вхож в любую тюрьму, в любую камеру. Несколько лет тому назад он вышел на поселение, но старых связей не рвет. Не из закоренелости своей каторжной натуры, а из соображений полезности. Много раз выручал меня и советом, и делом. Ну и я, как только на каторге оперился, помогаю Михайле чем могу. Иногда даже втайне от него – потому как он человек гордый, и помощи принимать не желает. Так что правильнее сказать – мы с ним компаньоны. И вообще, он очень интересный человечек, так что прошу любить и жаловать! Кстати говоря, Михайла – человек образованный. Знает несколько языков, да и в науках сведущ. У него дома целая обсерватория – астрономию обожает!
Слушая Ландсберга, Агасфер поражался спокойствию, с которым хозяин говорит о тюремном прошлом – своем и чужом. В его тоне не было ни бравады, ни надрывных нот.
– И ты, Михайла, приглядись к моему гостю. Господин Берг, как и я, некогда был гвардейским офицером, мы и служили саперами, как выяснилось. Только в разное время. И покинул службу он тоже не своей волею. Много пережил. И еще, мне кажется, Михайла, у господина Берга есть какая-то тайна. – Ландсберг прищурился, смягчая приветливой улыбкой некоторую бестактность сказанного. – Тайна, которую мне очень хочется разгадать. Ну, ты человек наблюдательный, может, тебе повезет больше, чем мне!
Михайла молча поклонился и промолчал.
– Прошу за стол, господа! – позвала супруга Ландсберга. – Прошу, пока все не остыло. Успеете, наговоритесь!
После обеда мужчины перешли в кабинет Ландсберга, и снова, второй раз за день, Агасфера кольнула память. Глубокими покойными креслами и книжными шкапами кабинет отдаленно напомнил Бергу уютную библиотеку полковника Архипова в его петербургском особняке. Вот только столь любимого полковником арманьяка здесь, увы, не подавали – гостям вместе с кофе и сигарами был предложен шустовский коньяк и английский бренди.
Михайла, с удовольствием понюхав предложенную сигару, спрятал ее в карман, и вместо нее закурил ловко скрученную самокрутку.
Выпустив несколько клубов дыма, Ландсберг вопросительно поглядел на Агасфера:
– Вы хотели о чем-то спросить, друг мой? Самое время, по-моему!
Агасфер откашлялся и решился:
– Понимаю, Карл Христофорович, неприятна вам эта тема, наверное. Но, кроме вас, право, не знаю – к кому и обратиться. Не захотите говорить – не обижусь, слово офицера! А вопросы мои будут касаться некогда знаменитой во всей Европе особы… Соньки!
– Слово офицера, – словно эхо, задумчиво повторил Ландсберг. – Боже мой, чего бы я не отдал за право самому произнести эти слова! Но, видимо, не суждено… Ладно, Берг, спрашивайте. Чем могу – помогу. И Михайла подскажет, если что. Хотя, признаться, не понимаю – зачем вам нынче Сонька Золотая Ручка сдалась? Ну, был конь, да изъездился, как говорят… Впрочем, раз спрашиваете, – стало быть, нужду имеете. Спрашивайте! Что именно вас интересует?
