Почему-то становится тяжело на сердце, возбуждение прошло, собственные успехи уже не так радуют, как поначалу.
А может, это кончилось действие какого-то ингредиента в краске, возможно, легкого наркотика?! Я с ужасом вспоминаю свою явно преувеличенную реакцию на эти, безусловно великолепные инновационные маркеры. Вдруг сделалось зябко, и пустой живот подвело. Я сыграла свою роль слишком убедительно, даже чересчур. Теперь остается только спросить милых дам, где она…
Я спросила. Они качают головами и что-то пространно объясняют мне. Я ничего не понимаю кроме того, что мне отказывают. И твержу все громче, чуть ли не криком in English:
— Я хочу ее видеть, хочу, хочу! — и кладу перед ними сотенные.
Они переглядываются, не прикасаясь к деньгам, потом старшая звонит куда-то по мобильнику. Мне указывают на одно из кресел у журнального столика в углу, предлагают кофе и пирожные, очень кстати.
Глава 16
Ждать приходится долго, приходят и уходят довольные, заметно похорошевшие посетительницы и посетители, а мне все больше становилось не по себе. С чего это? — одергиваю я себя. Вряд ли они звонили в полицию. На что-то противозаконное с их стороны вроде бы тоже не похоже, — заведение солидное, вон, даже квитанцию выдали. До вечера еще есть время… А вдруг прямо сейчас сюда придет Марина?!
Чтобы собраться и успокоиться, мне надо переключиться на какое-нибудь дело. Достаю словарик и принимаюсь добросовестно, записывая, переводить текст, напечатанный на зеленом листе квитанции. И почему в английском так много значений у одних и тех же слов?! Я пишу, зачеркиваю, меняю местами слова и части фраз. Бьюсь об заклад, что профессионал перевел бы короче и внятнее. Вот что у меня получилось:
«Поздравляем, вы реализовали свои заветные мечты с помощью космических нанотехнологий в косметологии! Пигменты производства США из коллекции, предлагаемой к 2021 году, создают визуальную иллюзию Ваших абсолютно совершенных пропорций, и это без хирургических вмешательств!
Используемые натуральные материалы глубоко проникают в кожу, поэтому по окончании заявленного промежутка времени исчезают без «размытости» рисунка, что неизбежно при распаде обычных недолговременных красителей!
За несколько часов до полного обесцвечивания рисунок бледнеет. Если он вам дорог — процедуру по его восстановлению целесообразно проводить именно в этот период. Однажды попробовав процедуру, вы, несомненно, полюбите ее…» и т. д.
Потом что-то о философском осознании тех процессов совершенствования, которые со мной произошли и сроках действия препаратов. Потом приведены результаты токсикологических исследований, естественно, с восклицательным знаком, и прочая агитация, на которую я уже не стала тратить силы.
Внизу напечатано, что я со всем согласна, и стоят дата, моя подпись и ее расшифровка. Как в документе. Такой же листок с моим росчерком и расшифровкой остался у них. Для чего им это надо? — Для налоговой, что ли? А уплаченная сумма, кстати, не указана, хотя я даже платила наличными… Может, для банка моделей? Или для льгот, если приду опять? Не понятно.
Наконец, в глубине салона открываются дверь, и входит высокий филиппинец (или китаец, кто их разберет). Обменивается несколькими фразами и жестами с коллегами, ловко пересчитает и убирает в карман стопку предложенных мной долларов. Потом подходи к моему столику, непринужденно, по-хозяйски усаживается в кресло напротив и молча, внимательнейшим образом начинает разглядывать меня.
Я тоже на него смотрю, начала осмотр снизу. Вижу белые изящные туфли с перфорацией, белые носки, элегантный льняной костюм молочного оттенка, идеально сидящий на фигуре, словно сшит на заказ. Еще черная шелковая рубашка, расстегнутая до середины груди и огромные сияющие часы. Отчего-то этот молодой, спортивного вида, естественно черноглазый брюнет, очень интересный внешне, ухоженный и благоухающий роскошным парфюмом, очень дорого одетый, сразу делается мне неприятен.
Наверное, дело в его неприветливости и конкретно во взгляде: он смотрит на меня так, словно… проверяет срок годности на упаковке майонеза. Я удивляюсь, потом злюсь и тоже гордо молчу в ответ. Других посетителей сейчас нет.
— Ты из русский полиция? — наконец говорит он довольно внятно, не здороваясь и не переставая таращиться.
— Нет, — тряхнула я кудряшками.
— Зачем ты хотеть видеть этот девушка?
— Она моя подруга.
Я все же не привыкла к такому пристальному вниманию, мне очень не по себе, как ни стараюсь держаться. Так и кажется, что у меня не в порядке одежда или лицо — тушь потекла, к примеру. Это прямо какой-то психологический метод давления, что ли. Как у полицейских.
Пытаясь скрыть беспокойство под пронизывающим взглядом, я начинаю рыться в сумочке, натыкаюсь на пачку жевательной резинки, самой обыкновенной, выдаваемой, например, в ресторане вместе со счетом, и занимаюсь ней. Русскоговорящий филиппин морщится и решается наконец:
— Хорошо, ты увидеть она…
Я облегченно выдыхаю.
— Завтра. Шестнадцать час. Здесь.
— Мне нужно сегодня! Завтра вечером я улетаю…
— Ты выполнять три условий, — продолжает он, даже не пытаясь слушать меня. — Я видеть у твой подруга плохой настрой — грустить. Она медленно привыкать. Ты должен помогать она убрать плохой настрой. Если ты не помогать — ты иметь плохой настрой тоже, — он вдруг оглушительно заржал, решив, видимо, что тонко пошутил, дамы начинают вторить ему тоненькими трелями. Какие у него отвратительные мелкие зубки! Как у хорька. Мерзкий тип.
— Ты быть один, — озвучивает второе условие men, продолжая буравить меня глазами, ну точно как недавно шефова мадам. — No политика, no власти, no пресса, no коллеги, только два подруга.
Интересно, каких коллег он имеет в виду?!
— И три, — показывает три поднятых пальца азиат. — Ты приносить деньги. Твой подруга иметь долг…
И тут он называет аккурат ту сумму, которая осталась в сейфе отеля плюс те, что при мне, не считая только что выложенной перед мастерицами, чуть ли не доллар в доллар! Я мысленно пересчитала еще раз — так и есть! Вытаращила глаза: откуда он узнал?! Поторговаться, что ли: если отдам все, у меня не останется денег даже на ужин с завтраком. Ничего, тут же решаюсь я, как-нибудь перебьюсь, за сутки от голода не умирают. Может, даже похудею слегка, давно хотела, это для Марины доллары изначально.
— Телефон давай!
А вот это уже натуральный грабеж! Телефон у меня один, и вполне меня устраивает. Я пытаюсь протестовать, но когда филиппин нервно вскакивает, якобы собираясь уйти, — не выдерживаю и слушалась, протянув предательски дрожащей рукой мой самый обыкновенный «Nokia».
Надеюсь, он все же не раздавит его под каблуком или в руках, как это регулярно делают монстры в голливудских фильмах, а вернет позже невредимым. Men небрежно сует мой телефон в карман своих брюк.
