В общем, эта пара процессов – административный и уголовный, давались мне нелегко. Слава богу, я вовремя ушел «на вольные хлеба», вследствие чего у меня получалось оградить мою любимую от этих проблем. Потому что, вследствие того, что свою «рабочую нагрузку» я формировал и выстраивал самостоятельно, у меня получалось ходить на все эти суды тайком от жены. Не хватало еще ей волноваться в ее-то положении… Кроме того, помогло то, что деньги лежали именно на моей сберкнижке. Аленка даже не знала, что сумма наших сбережений уменьшилась ажно в четыре раза. Сразу после получения того огромного гонорара мы сразу сняли где-то десять тысяч – на жизнь и подарки. Потому что я тут же подкинул финансов всем родственникам – бабусе с дедусей, тестю с тещей, семье шурина, родителям и любимой сестренке. Ну и себя тоже не забыли. Например, съездили в речной круиз от Москвы до Астрахани… Почти сорок ушло на квартиру, потому что, кроме оговоренных выплат, пришлось изрядно доплатить не только за ускорение всех бюрократических процедур, но и за то, чтобы проследили насчет отсутствия разных «закладок» и подводных камней. С квартирой, кстати, никаких неожиданностей не случилось. Ну до того момента, как в меня вцепились граждане из мин-авиапрома… Проблемы выявились с машино-местами. Но, благодаря «щедрому финансированию», их также удалось разрешить еще до начала всех судов… Ну а еще десять ушли уже за время судов. На адвоката. Слава богу, мне подсказали весьма ушлого и беспринципного типа, специализировавшегося именно на имущественных спорах и-и-и… соответственно, на «звездных» разводах.
Кстати, в связи с этим произошел забавный казус. Мужик, похоже, имел привычку, прежде чем встречаться с клиентом, собирать о нем сведения (что меня, кстати, впечатлило). Так что на встречу он пришел в твердой уверенности, что ему предстоит именно бракоразводный процесс, связанный с изменой жены и моими претензиями к Муслиму Салгомаеву. Но, слава богу, к тому моменту «звезда» уже исчезла у нас с горизонта…
Дело в том, что в какой-то момент певец, устав ждать, пока осчастливленная его вниманием «пастушка» упадет в его объятия, решил форсировать события и лично прибыл к школе при полном параде и с огромным букетом. Зрелище было еще то – впечатлительные ученицы старших классов едва из окон не выпадали… впрочем, учительницы от них тоже не слишком-то и отставали. А у Аленки как раз в это время начался жуткий токсикоз. Ну и она, поняв, что проблему надо решать кардинально, собралась с духом и, выбрав момент, от души блеванула «галантному кавалеру» на лакированные туфли… после чего виновато потупилась и извинилась, попутно сообщив о причинах недомогания. Она у меня временами могла быть той еще хитрюгой… Вот после оного афронта «золотой голос СССР» и исчез с горизонта. То ли расстроился из-за испорченных итальянских туфель, то ли оскорбился на то, что предмет его воздыханий после того, как такая «мегазвезда», как он, столь явно обозначила свой интерес, решила не только не отказывать в близости собственному мужу, но еще и умудрилась забеременеть от него.
Как бы там ни было, адвокат реально оказался ушлым, сумев каким-то чудом раздобыть бумаги о родстве между мной и Серафимой Исааковной, которое вполне допускало возможность прописки. Чем вроде как отвел от меня угрозу сесть за мошенничество… А потом произошло еще одно событие, благодаря которому все эти судебные перипетии окончательно разрешились к полному моему удовлетворению.
Все началось со звонка, прозвучавшего в квартире в тот момент, когда я собирался на очередное судебное заседание.
– Слушаю.
– Роман?
– Мм-м-м… да. Извините, не узнал.
– Ну значит богатым буду! Это Пастухов.
– Борис Николаевич? – удивился я. Вот уж неожиданный звонок… – Рад слышать.
– Взаимно, Роман, взаимно. Сильно занят? Можешь говорить?
– М-м-м… ну если только коротко. Вы меня в прихожей застали. Убегаю по делам.
– Ну раз коротко – то ты как, сильно занят в четверг?
Я задумался, вспоминая свой график. Так, очередное судебное заседание у меня в пятницу, а в издательстве я должен появиться в среду. Там накопились кое-какие бумаги, которые я, как зиц-председатель Фунт, должен был подписать. Так-то основная нагрузка лежала на Вагифове, я лишь, так сказать, торговал лицом да работал мальчиком на побегушках во все официальные конторы… потому как он пока пребывал в статусе госслужащего и опасался лезть на первые роли в коммерческой структуре. Но и уходить со своего поста ему также было неразумно. Ибо наш коммерческий успех во многом был обусловлен именно тем, что Айхан Алиевич обеспечивал нас поддержкой со стороны Госкомитета СССР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли. Иначе бы нас уже давно сожрали. Советское чиновничество испытывало дикую классовую ненависть к «зажравшимся буржуям», стараясь если не уничтожить любые ростки частной инициативы, то хотя бы поиметь с них по полной. Для чего сначала требовалось создать кооператорам максимальные проблемы, чтобы потом за их разрешение выдоить «этих буржуев» по полной. Впрочем, и сказать, что кооператоры были исключительно невинными овечками, также было нельзя…
– Вроде бы нет. А что?
– Да тут намечается прием в посольстве Афганистана. А ты, насколько я помню, не только там отслужил, но и успел за время службы очень заметно отметиться.
– Афганистана? – изумился я. – М-м-м… я извиняюсь, но вы-то там каким боком?! Вас же вроде в Данию откомандировали, если я не ошибаюсь?
– Не ошибаешься, – усмехнулся мой собеседник. – Но это дело прошлое. Я с прошлого года – посол СССР в Афганистане.
– О как! – не удержался я от удивленного возгласа. Потом задумался. – Борис Николаевич, давайте честно. Я вам зачем-то нужен или я там просто для массовости? Если последнее – то я пас. Своих дел много.
– Если честно – есть некоторые вопросы, которые хотелось бы с тобой обсудить.
– Со мной?
Из трубки послышался вздох.
– Рома, это не телефонный разговор. Но если вкратце – я знаю тебя как неравнодушного человека. Да и Николай Николаевич Огарков до сих пор вспоминает одного старшину, прямо на награждении резанувшего ему правду-матку. Напомнить, кто это был? Поэтому я не думаю, что тебе нравится то, что творится вокруг…
Я полупридушенно хмыкнул. Опаньки! Ни хрена себе заявочки… Пастухов между тем продолжил:
– Так что, если ты можешь, подходи в четверг к шестнадцати часам на Поварскую, сорок два. Там и поговорим, – после чего положил трубку.
Я сел и вытер выступивший пот. Это что, меня в ГКЧП, что ли, собираются вербовать?! На хрен, на хрен такие перспективы. Эти игры – строго без меня…
Но, поразмышляв, я решил не пороть горячку и сходить пообщаться. Пастухов вроде как к ГКЧП отношения не имел. Да и Огарков тоже. Не просто же так Пастухов упомянул его в разговоре… Да и вообще, насколько я помнил, Огаркова в моем, так сказать, прошлом будущем оценивали очень высоко, считая среди позднесоветской военной элиты едва ли не самым умным и образованным. Да и не того полета я птица, чтобы меня в ГКЧП тянуть. Даже и не птица вовсе, а так – червячок. Если вообще не микроб. И чем я мог их заинтересовать? Так что сходим, посмотрим…
