– Ром, тут тебя Маргарита Львовна… – крикнула мне Аленка из коридора.
– Иду!
Маргарита Львовна была в курсе наших перипетий и совершенно не одобряла действий советской знаменитости. Да и на меня поглядывала с неодобрением. А однажды вообще высказала мне, что не ожидала от меня такой «травоядности» и что если бы я был нормальным мужиком, давно бы набил ему морду… Честно скажу – кулаки чесались. Но, блин, по зрелом размышлении, я решил этого не делать. Салгомаев был гордостью и величиной всей азербайджанской диаспоры Москвы. Так что прямой конфликт с ним точно принес бы в нашу жизнь куда большие трудности. А может даже, рассорил бы меня с Вагифовыми… хотя полностью от этой идеи я все равно не отказался! Но пока терпел… Зато она полностью поддержала меня в стремлении побыстрее переехать. И с энтузиазмом включилась в мою «сеть», клятвенно пообещав мне найти подходящий вариант.
– Слушаю?
– Рома, это Маргарита Львовна. Тут у меня сидит моя подруга – Симочка Гинзбург, и ее очень заинтересовали… м-м-м… твои идеи.
– Очень-очень? – я сделал стойку. Неужели…
– Да-да… но это не телефонный разговор. Можешь подойти ко мне? – ну да, сакраментальная фраза советских времен – «это не телефонный разговор». И ведь КГБ работало без всяких массовых камер, систем распознавания голоса и лиц, поисковых роботов по ключевым словам, пресловутых «чипов» и всего такого прочего – а напугать народ смогло!
– Хорошо, буду через десять минут, – я положил трубку.
– Ты надолго? Я ужин согрела, – виновато поинтересовалась любимая.
– Мм-м-м… не думаю. Скорее всего на часок, – я быстро оделся, чмокнул Аленку в щеку и выскочил за дверь.
Маргарита Львовна обитала в знаменитой сталинской высотке на Котельнической набережной, но не в главном здании, а в боковом крыле, расположенном над кинотеатром «Иллюзион». Так что от нашего Рюмина переулка до ее квартиры было всего пять минут спокойным шагом. Поэтому, несмотря на то, что я по пути заскочил в кооперативную кулинарию и купил тортик, а также немного яблок (увы, период, когда в одном и том же кооперативном магазине торговали чем ни попадя – от импортной колбасы и сырого теста и до носков с ботинками и посуды уже вовсю цвел и пах), в заявленный норматив уложился с запасом и уже через десять минут звонил в знакомую дверь.
– Вот знакомься, Ромочка, – торжественно провозгласила хозяйка квартиры, когда мы вошли на кухню, – это моя давняя подруга Серафима Исааковна. Мы с ней семь лет проработали в ЖКУ нашего района. Ну пока я не ушла в Москонцерт!
Истоки обширных связей Маргариты Львовны нам с Аленкой были давно известны. Но, как ни странно, пользовалась она ими по большей части вполне альтруистически. Нам, например, она частенько помогала совершенно бескорыстно! Ну не то чтобы совсем… но денег за посидеть с малышней она не принимала категорически. А вот, скажем, продукты брала с удовольствием. Ну и подарки на Восьмое марта или день рождения. Я на них не скупился. И, нарвавшись, например, на «выкинутые» в каком-нибудь из парфюмерных магазинов столицы французские духи или, там, наборы теней и румян, я закупал их в оптовых количествах. Женщин-то было в окружении много – жена, мамы, бабуся, ну и Маргариту Львовну не забывал…
– Ее папа был заместителем наркома авиационной промышленности, – продолжила между тем хозяйка квартиры. – Именно он и получил ту квартиру, в которой она сейчас живет со своей дочерью, зятем и внуками, – Маргарита Львовна сделал многозначительную паузу, улыбнулась и радушно предложила: – Чаю? С твоим тортиком-то.
– Спасибо, от чая не откажусь, а вот тортик исключительно вам. Как и яблочки. Я еще не ужинал и, если перебью аппетит, Аленка меня убьет, – я широко улыбнулся, попытавшись сразу задать позитивный настрой предстоящей беседе. Но эта попытка пропала втуне. Потому что подруга Маргариты Львовны бросила в сторону яблок крайне неприязненный взгляд и гневно прошипела:
– Нитраты!
В оставшемся сейчас лишь в моей памяти будущем множество людей с огромной ностальгией вспоминало «самую вкусную в мире колбасу», «настоящие фрукты», «самое вкусное мороженое» из своего, прошедшего в СССР детства. Да что там говорить – я и сам частенько этим грешил. Все мы склонны идеализировать детство и молодость… Но вот здесь и сейчас миллионы живущих в стране людей были свято уверены в том, что советские продукты – ужасная отрава. На кухнях, в магазинных очередях, в гаражах и в электричках люди пересказывали друг другу страшилки о крысиных хвостах, которые вот прям только вчера как обнаружили сват, брат, сослуживец, мама друга в только что купленном в гастрономе куске «Любительской» колбасы. О том, что на колбасных заводах в фарш сплошь и рядом вываливают перемолотые копыта, свиные шкуры прям со щетиной, дохлых котов и, как венец – туалетную бумагу рулонами! Откуда взялась подобная идея – мне было совершенно непонятно. Ладно бы туалетную бумагу некуда было девать, и потому ее требовалось как-то утилизировать хотя бы и подобным идиотским образом – так нет, она постоянно пребывала в статусе жуткого дефицита! И стоило ей хоть где-то появиться на прилавке – как за ней тут же выстраивались огромные очереди. Ну и зачем в таком случае добавлять ее в колбасу?! Да появись она на колбасных заводах – сами сотрудники мгновенно растащили бы ее по домам! Но нет – люди были твердо убеждены, что в колбасу добавляют туалетную бумагу… Еще были популярны истории о бедных соседских котиках, откинувших лапы сразу же после того, как они заглотнули ломтик свежей «Докторской». Или о куске вонючей целлюлозы, оставшейся на сковородке после того, как некий знакомый попытался пожарить себе омлет с колбасой и слегка не уследил за временем… После чего следовал категоричный вывод, что вкусной и безопасной может быть только импортная колбаса. Причем лучше всего не давно известные финский сервелат или венгерская салями, а что-то ну прям совсем-совсем импортное. Из «настоящей» заграницы. То есть какое-нибудь датское там или французское… Ну а в отношении овощей и фруктов основной страшилкой были те самые нитраты. Согласно глубокому убеждению «продвинутой» части советского народа, глубоко уверенной в том, что «власти всегда врут», все отечественные овощи и фрукты были переполнены этими ужасными соединениями просто до предела. И единственным спасением от отказа почек, печени и селезенки с кишечником, вследствие неминуемого отравления этими самыми нитратами, было либо самостоятельное выращивание на личных огородах чистой, «безнитратной» продукции, либо все тот же благословенный импорт. Народ рыскал по магазинам и бился в агонии за польский картофель, датскую свеклу, голландский лук, переплачивая не то что втридорога, а чуть ли не вдесятеро, но упрямо покупал «импортное», напрочь воротя нос от чего бы то ни было советского. Ну, конечно, те, кто мог себе это позволить. Остальные жрали «нитратное», наливаясь ненавистью к травящим их «коммунистам»…
– Ну-ну, на жену-то не наговаривай! Она у тебя умница, – добродушно пожурила меня хозяйка квартиры, после чего налила мне солидную, не менее чем четырехсотграммовую чашку и подвинула блюдце с нарезанным лимоном и вазочку с вареньем. Серафима Исааковна же все это время сверлила меня напряженным взглядом. Ну а я демонстрировал полную безмятежность. Нет, не потому, что мне было все равно. Внутри я вполне себе не хило мандражировал. Просто чем большую заинтересованность я покажу, тем более сложными будут переговоры. Впрочем, совсем уж сильно я не нервничал. Квартира заместителя наркома авиапромышленности, конечно, интересный вариант, но вокруг Москва и интересных вариантов в ней много. А «сеть» раскинута. Так что не выгорит сейчас – выгорит позже.
