В общем, данная кухня является предметом моей гордости. Я, как настоящий «попаданец», наконец-то занялся прогрессорством. Не знаю, может, более умные за это время уже самолет бы изобрели, но у меня лишь кухня получилась.
Ну и один из трофейных автоматов сейчас на том же заводе слегка переделывают. Уж очень отвратным оказался существующий магазин. Или как там этот кривой кругляш назвать – улитка? Барабан? В общем – гадость. Поэтому на заводе делают (вернее, еще при мне сделали) обычный коробчатый магазин на тридцать два патрона. Угу – сразу внеся в конструкцию еще не изобретенную задумку Шмайссера, для перехода патронов из двух рядов в один. Тоже не «айс», но это гораздо лучше, чем было. Ну и горловину приемника, соответственно, переделывают. И если все получится нормально, то отдам им остальные автоматы на доводку, получив на выходе что-то вроде MP-28.
При этом Токарев (гадский папа), по слухам, забил на изготовление шикарнейшего ППС и сейчас вовсю пилит «Браунинг HP». Нет, дело, конечно, хорошее, но мне же автоматы нужны! Надо будет Жилина накрутить по этому поводу. Или самостоятельно оружейнику грозную телеграмму отправить. Ибо – нефиг!
Под эти мысли мы и доехали до места стоянки. Старший отрапортовал, что происшествий не случилось, самолеты вылетели чуть больше часа назад, а обед вот-вот будет готов. Пока чистили оружие и готовились к приему пищи, неслышно нарисовался Мага с командирской «долэй». Я с хитрым «чехом» по этому поводу говорил еще после того, как мне подогнали чуть было не убившего меня вороного «Шварценеггера». И теперь в «долу» входит в основном что-то небольшое, вроде часов или портсигаров, которые я активно использую для внутрибатальонных награждений. Ну а что? Часы сейчас редкость. Пусть даже не золотые (хотя и эти есть), а серебряные или стальные. Правда, наручных еще не встречал. Все карманные.
Но зато сколько понтов у человека после их получения! У меня ведь для поощрения отложены не какие-то дешевки, с плохим ходом, а очень даже качественные «котлы». В основном швейцарские или немецкие. А среди технарей ремвзвода оказался человек, умеющий гравировать. Так что все цацки в обязательном порядке были снабжены надписями, поясняющими, кто и за что наградил бойца такого-то.
Разнообразная оптика, к слову сказать, так же сразу отходила в командирский фонд. Но биноклями я не награждал. Они просто вручались тем, кому это было необходимо. И если в некоторых красных полках было по два-три бинокля на всех, то у меня уже штук двадцать. То есть у каждого ротного, взводного, у разведчиков, артиллеристов и у командиров бронемашин.
Как сказал, глядя на все это, Буденный: «Бохато воюешь». Я тогда лишь кивнул, так как по сравнению с остальными действительно – «богато». Зато люди целее будут. В моих морпехов уже столько сил, средств и времени вложено, что мама не горюй! Зато по умениям, выучке и стойкости мы однозначно уже переплюнули самых опытных солдат регулярной императорской армии. И любого нашего рядового бойца можно смело ставить на взвод, а то и на роту, в обычных красных частях. Парни это понимают и мое отношение видят. Поэтому вызывающие изумление у других занятия по физо, тактике, медицине и так далее (ведь в это время можно спокойно поспать, прошвырнуться по бабам или прибухнуть) не встречают никакого противодействия даже у самых ленивых. Вернее (исходя из знания психологии), лентяи предпочитают помалкивать и быть как все, чтобы ненароком не огрести по щам. Понимая, что в этом случае даже матросский комитет встанет против них.
* * *
Крик наблюдателя: «Летят!» раздался, когда мы только поели. После чего народ с интересом стал подтягиваться к взлетке. Самолеты были еще огромной редкостью и даже просто посмотреть на них уже считалось достижением. А уж глядеть на посадку с первых рядов так и вообще. «Антара», исполняющая роль разведчика, первая скользнула к земле и, слегка подпрыгивая на мелких кочках, покатила в дальний конец полосы, где была поймана за крылья аэродромными техниками. «Муромцы» же, поблескивая остеклением, солидно гудя, сначала сделали круг и лишь после этого начали снижаться. Многочисленные зрители восторженно ахали, живо комментируя каждый маневр бомбардировщика.
А после приземления я принимал доклад военлетов. Данилов, уже сменивший шлем на фуражку, построил экипажи и, сделав шаг вперед, лихо козырнул:
– Товарищ Чур, задание выполнено! Найдены и обстреляны оба эшелона. На одном из них поврежден паровоз! При возвращении была замечена кавалерия противника. До полусотни сабель. В результате атаки всадники рассеяны по степи. Их потери визуально определить не представилось возможным. Но наблюдали более десятка лежащих лошадей. С нашей стороны раненых и убитых нет. Техника в порядке!
Вместо ответа я просто обнял летуна и, хлопая его по спине, радостно воскликнул:
– Ну, братишка, поздравляю с первым штурмовым вылетом! – И видя, что он пытается что-то возразить, перебил: – Я понимаю, что у вас экипажи обстрелянные. И на бомбежку летали, и на разведку. Но вот на штурмовку, это ведь в первый раз? Да еще и удачно! Поэтому и поздравляю! А теперь давайте, шуруйте обедать. И после обеда поговорим уже предметно. Какие были проблемы? Какие нюансы? Какие выводы?
Через полчаса сытые летуны в чем-то подтвердили мои мысли. Данилов рассказал, что одни эшелон они поймали километрах в пяти от моста. Машинист, не обращая внимания на пролетающие в стороне самолеты, спокойно вел паровоз до начала обстрела и, лишь услыхав перестук пулеметов, принялся тормозить. Визуально наибольший урон был нанесен, когда солдаты стали покидать остановившийся поезд. Матушевский подтверждающе кивнул:
– Да, в тот момент здорово их покрошили. А потом кто под вагоны спрятался, а кто под деревья с кустами. Мы эти места обстреляли, но каков результат – бог весть. То есть гарантированно можно сказать, что выбили около тридцати-сорока штыков в момент высадки. После этого просто шел расход боеприпасов. К этому времени появился наш пилот на «Антаре», который показал, что он увидел второй эшелон, поэтому было принято решение лететь за ним.
В общем, с другим поездом было почти то же самое, с одним отличием – в начале обстрела паровоз вдруг окутался белыми клубами. Пулеметная пуля котельное железо котла не пробивает, но, наверное, случайным попаданием повредили какой-то клапан, вот он и выбросил пар. Так же покрутились над разбегающимися людьми, и когда больших групп не осталось, сочли задачу выполненной, взяв курс на аэродром. А потом, увидев отряд кавалерии под «жевто-блакытным» вымпелом, отработали по ним.
Данилов же подытожил:
– Пулеметная штурмовка эшелонов дает несколько больший эффект, чем бомбежка. Но ненамного. При наличии укрытий в виде деревьев результативность сходит на нет. Так же предполагаю, что в степи будет очень хороший результат против кавалерийских отрядов. Во всяком случае, кавалерию можно лишить подвижности, просто перебив лошадей. Еще считаю, что наиболее эффективным будет комбинированный подход. То есть обстрел из пулеметов с последующей бомбежкой. Особенно по позициям артиллерии.
Я улыбнулся:
– Ну что же, товарищи, ваши мысли понял. У нас ведь задача – не пустить противника в Крым. Точнее, в Севастополь. А если учесть, что с деревьями в Крыму напряженка, то значит, тактику мы выработали верную. И даже практику получили, где первый блин вышел не комом. Вот в дальнейшем так и станем работать.
