Вынув из зажима красный флажок на длинном древке, я вскинул его вверх, давая тем самым сигнал к остановке колонны, и кивнул водиле в сторону показавшегося на горке гонца:
– Возле него тормози.
Буквально через несколько минут уже принимал доклад. Оказалось, что следовавшие впереди, километрах в семи, парни сделали остановку на предмет размяться и пописать. И пока журчали, в наступившей тишине услыхали звуки начавшейся далекой перестрелки. Причем звук шел откуда-то со стороны железки. Быстренько прекратив свои грязные дела, разведчики ломанулись на выстрелы. И там, особо не приближаясь к месту столкновения, наблюдали бой между какими-то спешенными всадниками, сильно похожими на обычный патрульный разъезд, и людьми в погонах. Как объяснил посыльный:
– Кто-то там офицерье прищучил возле озерца. Но непонятно, кто. Плохо видно. Не немцы. Цвет формы другой. А то, что офицерье, это мы точно в бинокль разглядели. Мундиры наши и все при погонах. Где-то с дюжину их. Токмо почему-то стреляют не все. Видать, винтарь там не у каждого имеется. Малость в сторонке, возле камышей, обоз стоит. И тама тоже какие-то люди мельтешили, но кто и сколько – не разглядеть. Петро опосля этого приказал, шоб мы к вам пулей летели и усе обсказали.
Я почесал стриженый затылок. М-да… понятно, что ничего не понятно. Кто там кого обстреливает? И откуда здесь русские офицеры взялись? Но в любом случае надо смотреть. Поэтому, свистнув ротных, пересказал им слова разведчика, и, обговорив дальнейшие действия, мы опять покатили вперед. Единственно, что оба головных броневика оторвались еще дальше.
Пока ехали к месту боя, я прикидывал, кто тут вообще может шуметь? Ну, немцы и их союзники – это понятно. Также войска УНР. Еще разнообразные банды и отряды всяких «батек». Офицеры в эту картину не вписывались вообще. Тем более в таком количестве, да еще и при обозе. С другой стороны, Дроздовский совсем недавно тоже шел в этих краях организованным войском. Но вот по пути он ни с кем не воевал. Во всяком случае, германцев его люди обходили и лишь иногда цапались с представителями «незалежной» власти.
Но не успели мы приблизиться к месту боя, как вновь появился мотоциклист. Накрученные мною разведчики вели себя правильно и не кучковались в одном месте, а старались контролировать как можно большую округу. Поэтому сейчас к колонне подлетел один из байков, боец которого доложил:
– Товарищ командир, там, далее, верстах в пяти, колонна идет. Ить, штыков сотни под две. Три «максимки» в телегах с собой тащат. Не германцы – форма другая. Такая же, как у тех, кто сейчас офицериков давит. Конных с десяток. И фуражки на командирах странные. Вот такие…
Разведчик, приложив рогами два пальца ко лбу, показал, в чем именно странность. А я понял, кто это. Те самые «небратья», на которых мы охоту объявили. Чего с ними не поделили русские офицеры, по-прежнему не ясно, но вот тех ухарей надо быстро гасить, пока они сюда не добрались. И гасить желательно в походной колонне. Тем более что мы удачно встали – слева, километрах в трех, то озеро, где идет бой, а справа железка, откуда прут две сотни врагов. И идти им еще минут сорок. Поэтому я заорал:
– Командиры, ко мне!
Дождавшись прибытия краскомов, начал отдавать распоряжения:
– Два взвода со второй роты и броневик номер четыре, выдвигаетесь к озеру и смотрите, чтобы нам в тыл никто из этой шоблы не сунулся. При этом иметь в виду, что УНРовцы это враги и их по-любому надо уничтожить. Если золотопогонники как-то на вас дернутся, то и тех мочите без жалости. Но пока я их не разъяснил, офицеры считаются условным союзником. Не зря же они с нашими врагами сцепились? Поэтому, по возможности, их в этом бою надо поддержать. Пулеметами, издалека. Понятно? Действуйте. Остальные – за мной!
Быстро проехав где-то километра полтора, основные силы батальона рассыпались, занимая оборону, имея целью оседлать идущую со стороны железной дороги грунтовку. А я прокатился с разведчиками еще дальше, откуда, с холма, стали видны приближающиеся силы противника.
Улегшись с биноклем, стал рассматривать, что там да как. Вдалеке, помимо пехоты, хорошо были видны всадники. Судя по всему, командиры. Но не только командиры. Опережающая всех метров на пятьсот четверка явно работала головным дозором. Причем один из этой четверки, невзирая на жару, щеголял в двурогой белой папахе с «хвостом».
Увидев это, я лишь сплюнул – действительно, УНРовцы. Тут точно не спутаешь. Я такие головные уборы и в своем времени видал. Как никогда остро сожалея об отсутствии артиллерии (нынешние пушки были просто не приспособлены для буксировки с большой скоростью, поэтому двигали вместе с гужевой частью батальона), я махнул разведчикам, давая сигнал к отходу. А когда вернулись к нашим, стал раздавать уточняющие распоряжения. Под конец добавил:
– Главное, раньше времени не вспугнуть головной дозор. А то основная колонна успеет развернуться – гоняйся потом за ними… Поэтому все лежат тихо. В идеале, их основные силы должны успеть втянуться между сопкой и теми деревьями.
Народ понимающе «угукнул», а я, глядя, как наш последний небронированный транспорт скрывается за сопкой, уточнил:
– Станкачи с грузовиков сняли?
Михайловский, командирской волей оставшийся без своих тачанок, которые сейчас пребывали вместе с обозом батальона, ну и, соответственно, без большей части пулеметов, вытянулся:
– Так точно! Вон, уже маскируют. – И предупреждая дальнейшие вопросы, продолжил: – Отделения ручных пулеметов распределены в пехотных цепях. Броневики также готовы к выполнению задачи.
Я кивнул:
– Броня сразу с началом боя уходит вперед в степь, и работают по флангам, не давая пехоте расползаться. Ты с ними?
– Нет. Там экипажи грамотные – сами разберутся. Я буду рядом с левофланговыми «максимами».
– Добре.
И переключаясь на другого, спросил:
– Саблин, твои уже развернулись?
Минометчик кивнул:
– Так точно. Вон в том овражке.
– Тогда в первую очередь – отработать по телегам с пулеметами. Нам вовсе не надо, чтобы их успели снять.
Ротный-один сожалеюще вздохнул:
– Да, жаль, что наши тачанки и пушки отстали. Сейчас бы мы этих гадов за пять минут покрошили. Никто бы не ушел…
Закуривая, я хмыкнул:
– И так покрошим. Ну, чуть дольше получится. Учти, нас тут никто не ждет. Поэтому удар будет сокрушительный.
Ротный кивнул:
– Ясное дело. Вначале мы прижмем, а потом броневики их до костей зачистят. Непонятно только, что там за офицерики у нас за спиной воюют?
– Не знаю. Вот как гайдамаков побьем, так и спросим, чего они не поделили.
Комиссар ухмыльнулся:
– А если не захотят с нами разговаривать?
– Тогда и их положим.
Горячий Городецкий вскинулся:
