Семен захохотал:
– Дык я и есть бессмертный! Мне одна сербиянка так и наворожила, шо ни пуля, ни сабля меня не возьмут! Вот и сейчас смотри, – он махнул полой накидки, – в бурке две дыры да три пореза, а сам без царапинки! – После чего, оборвав смех, продолжил весьма серьезно: – Но ты со своими орлами оченно вовремя появился. Размазали бы нас драгуны. К бабке не ходи – размазали бы… Так что мы, считай, жизнью вам обязаны…
Я отмахнулся:
– Брось. Одно дело делаем…
В этот момент подошедший Мага протянул мне мои пистолеты, и я, рассовывая их по местам, благодарно кивнул «чеху», сказав:
– О! Еще один типа «должник»… Ну что, Магомед. Сегодня ты свой долг закрыл полностью. Так?
Но абрек, у которого весьма довольно блестели глаза, запазуха черкески явно топорщилась какими-то трофеями, а под мышкой были зажаты сразу три сабли, резко воспротивился:
– Нэт. Сычас я тэбе помог, а ты мнэ помог. Тот нэмца, который я дралса, сылный рубалка был. А ты его в башка – бах! И всо. Так что долга как был, так и ест.
На это я лишь хмыкнул, так как хитрого горца давно раскусил. Ну какой там долг жизни? Это лишь в возвышенных романах встречается, и верить подобному я вовсе не собирался. Просто обладающий волчьим чутьем Мага видит во мне удачливого предводителя большой банды, находясь в которой, можно поиметь очень даже нехилые дивиденды. И дивидендов у него только с этого похода уже две полные переметные сумы. А ведь как выйдем к нашим, словно бы ниоткуда появится парочка его родственников-земляков, и трофеи убудут в сторону гор. Но меня пока все устраивает, тем более что Чендиев боец неплохой, да и за спину я спокоен. Ему самому очень выгодно, чтобы я был командиром, а он был при мне.
И вообще у меня на него очень большие планы. Вернее, не на самого Магу, а на всех «чехов» скопом. Народ они весьма своеобразный, и хоть как-то перевоспитать их, даже у советской власти, не получилось. Вот я и прикинул – а что, если не перевоспитывать, а просто направить их неуемную энергию в нужную для государства сторону? Разумеется, не национальные дивизии создавать (сия глупость сильно аукнулась еще в сорок первом), а предложить им то, что реально близко менталитету. Но для этого нужно, чтобы мой абрек обладал в их среде весом и известностью. Во всяком случае, такой, чтобы по его рекомендации меня выслушали на Шуре.
В это время Буденный снова завладел моим вниманием, рассказывая, как два дня назад его отряд был обнаружен с самолета и как их начали гонять немцы. Патронов у ребят уже тогда было – кот наплакал (пулеметы, из-за большого расхода боеприпаса, вообще исключили из расчета и распределили оставшиеся – по паре обойм на винтовочный ствол), поэтому пришлось уходить. Но германцы как взбесились, не отставая ни на шаг. И даже ночной изнурительный бросок буденновцев в сторону не смог сбить немчуру со следа. Особенно солоно пришлось, когда по их походной колонне стала бить артиллерия. Тут я прервал усатого собеседника:
– Говоришь, вчера утром это было? А сколько орудий по вам работало?
Семен уверенно ответил:
– Три орудия. Калибр что-то навроде нашей трехдюймовки. И пощипали нас шрапнелью знатно…
– А самолет и вчера и сегодня был?
– Не… только сёдня с утра крутился, гад, минут сорок. То прилетал, то улетал…
Я расстроился. Воздушный разведчик путал все планы. Немцы, похоже, очень сильно обозлились на угон бронепоезда и поэтому бросят все силы на уничтожение обнаруженного отряда. Им сейчас пофиг – те это или не те. Главное перед начальством отчитаться. А имея под рукой воздушную разведку, обнаружить нас в голой степи не составит труда. Правда, главных загонщиков мы уничтожили, но ведь это не последние кавалеристы у кайзера? Тем более что из допросов предыдущих пленных я знал, что в составе пятьдесят второй пехотной бригады, которая действует на нашем направлении, есть эскадрон уланского полка «Король Вильгельм I». А вот эти, которых сейчас положили, судя по форме, вовсе не уланы, а драгуны. Значит, у фрицев на южном участке произошло усиление войсками, и те самые уланы из бригады могут быть брошены против нас в полном составе.
Хм… допустим, что самолет нас опять обнаружит. Сообщит – мол, красных стало значительно больше. Но при этом мобильность у них меньше. И начнут нас гонять, словно собак шелудивых, по всей степи. Значит, надо что-то придумывать. Поглядев на пленных, которых разгоряченные боем казачки сгоняли в большую кучу, я принял решение:
– Командиры взводов ко мне! – а после того, как и мое и буденновское начальство собралось, стал до них доводить свои мысли: – Так, казачины… Форма что у вас, что у фрицев пропылилась до состояния одинаковости колера. Поэтому надо собрать все немецкие каски и надеть их вместо фуражек. Ну и взять их пики с флажками.
Семен поднял брови:
– Так ты шо, хошь выдать нас за германцев? А ты, хлопче, ведаешь, что ежели во вражью форму переоденемся, то станем считаться шпионами и подлежим расстрелу на месте?
Я кивнул:
– Знаю. Но не надо бздеть (тут казачня протестующе загудела). Это ненадолго. Сейчас у нас главная задача – перед их летуном покрасоваться. Летчик издалека должен увидеть, что бравые немецкие кавалеристы наголову разгромили красных и теперь гонят их остатки в тыл.
Буденный аж хрюкнул от неожиданности:
– В тыл?
– Именно так. Вот сам посуди – сейчас у тебя… вернее уже у нас, на хвосте висит немецкий броневик и артиллерийская батарея. Которые в любой момент могут быть усилены пехотой и кавалерией. И учти, что немцы нас упускать не собираются. Для некоторых из них это вообще вопрос жизни и смерти.
Один из казаков поинтересовался:
– Эт чегой-то так?
Пожав плечами, я спокойно ответил:
– Да просто третьего дня я у них новенький бронепоезд угнал, вот они на уши и встали…
Кто-то из буденновских командиров не выдержал:
– Брешешь!
– Базар фильтруй. Не на завалинке сидишь!
Тот, может, и не поняв моего перла, но догадавшись по интонации, сразу исправился:
– Виноват, товарищ Чур.
А охреневший от услышанного Семен решил уточнить:
– Дык как же тебя удалось такое провернуть?
Я махнул рукой:
– Потом расскажу. Факт в том, что БеПо мы захватили и хитростью перегнали до Таганрога. Часть людей осталась там, а я вернулся вывести батальон. Но только вышли, как на вас наткнулись. Такая вот петрушка получается. И больше всего я сейчас боюсь воздушного разведчика. Немцы ведь никаких сил не пожалеют, чтобы нас прижать. Тогда у них хоть какое-то оправдание перед начальством будет.
Буденный разгладил усы:
– Понятно теперь, пошто германцы такую прыть явили. Ну ты, Чур, и выдал! Когда про тебя в Покровке байки гуторили, не очень им доверял. Думал – прибрехивает народ. А теперь, думаю, шо преуменьшали твою лихость. Ну ты могешь!
