Фильм девчонки сделали отличный. Маруся поскребла по сусекам киноархивов и нашла старые кадры с супермоделью Адой Вороновой. К ним добавили фотографии из альбомов самой Ады Егоровны, дополнили беседу Сеньки с героиней закадровым текстом – и получилась прекрасная документалка. Короткая, всего пятнадцать минут, но интересная – не оторвешься!
Сашка и Маруся выложили фильм на своем канале в «Ютубе», и он за первые же сутки набрал больше ста тысяч просмотров.
– Мой бог, я опять проснулась знаменитой! – шутила Ада Егоровна.
Она повеселела, оживилась и даже своей гипсовой ногой стучала по полу заметно бодрее, будто даже в танцевальном ритме.
Ей звонили с телевидения и из газет – приглашали на программы о моде, просили дать интервью.
– Налетело воронье! – ворчала по этому поводу Сашка. – Забыли же все про бабку, а мы напомнили – и она сразу всем понадобилась!
Натка радовалась успеху фильма даже больше, чем его авторы и главная героиня. Она убедилась, что Сенька в кадре хорош, камера его не просто любит – обожает, а зрители уже готовы носить на руках – в комментах было много восторженных похвал юному интервьюеру. А еще позвонил знаменитый телеведущий Антон Халатов и пригласил ее с сыном на ток-шоу – тут Натка вообще задрала нос выше крыши. И – главное! – Сеньку позвали-таки на кастинг и взяли в кино, вернее, в новый телесериал «Первоклассники». Роль ему дали не главную, но заметную – неугомонного пацана-заводилы.
– Как хорошо, что Арсений пока невысок: он будет убедителен в роли первоклассника, хотя по возрасту уже несколько старше, – радовалась Натка.
Меня, признаться, тоже распирала родительская гордость. То, что моя дочь, всего лишь десятиклассница, в паре с подружкой-студенткой сделала «вполне достойную профессиональную работу» – по определению того же Халатова, – не могло не впечатлять.
– Я теперь даже не знаю, кто из нас больше достоин места на Скале Советов, – призналась я Говорову. – Сашка-то, похоже, и умнее, и талантливее меня, лучше приспособлена к жизни. Я в ее годы только и делала, что над учебниками горбилась, а она уже и блог ведет, и фильмы снимает, и даже деньги зарабатывает!
– Раньше время другое было, – по-стариковски вздохнул Никита, – регламентированное: ясли, сад, школа, институт и только потом какая-то карьера. А сейчас все так перемешалось, что иной детсадовец в «Инстаграме» на одном рекламном посте зашибает столько денег, сколько я, взрослый дядька с двумя высшими образованиями, за целый год не заработаю.
– Нотки зависти уберите, взрослый дяденька, – попросила я, хихикнув. – И перестаньте тетеньку в подъезде целовать, как мальчишка!
Мы с Никитой действительно дошли до поцелуев в подъезде, как пророчила моя мудрая знающая дочь. Глупо, конечно – серьезные же люди, притом с жилплощадью, – но как бодрит, как освежает! Вытолкав наконец раскрасневшегося растрепанного Говорова из подъезда, я шла к себе с чувством, будто мне не сорок с чем-то, а шестнадцать. И будто дома меня ждет не дочка-школьница, а строгая бабушка с моральными устоями железобетонной крепости.
При бабушке-то я в подъездах не целовалась. Может, потому и делаю это сейчас – наверстываю упущенное.
Испытывая смешанные чувства – веселье, радость, смущение, – я потихоньку открыла дверь своим ключом и замерла, как мышка, прислушиваясь к звукам родного дома.
Во времена моей юности и прислушиваться не пришлось бы: грозно насупленная бабушка уже стояла бы в прихожей, выразительно похлопывая по раскрытой ладони пластмассовой выбивалкой для ковров – страшным орудием наказания, которое, впрочем, никогда ко мне не применялось.
Вот Натке, бывало, прилетало по попе кухонным полотенцем или резиновой мухобойкой. Бойкая сестрица стадию поцелуев в подъезде в свое время не пропустила.
Сашка в своей комнате разговаривала по телефону. С кем и о чем – я не поняла, но голос у дочери был взволнованный.
Я уже разулась и как раз пристраивала на вешалку пальто, когда Сашка закончила свою беседу и выглянула за дверь:
– Мам, ты?
– Кто же еще. – Я сунула ноги в домашние тапочки, посмотрела на дочь и встревожилась: – Сань, что случилось?
Сашка стояла в проеме, судорожно прижимая к груди мобильный, а глаза у нее были больщущие и полные недоверчивой радости.
– Мам, французский кабельный канал хочет купить наш с Марусей фильм! – объявила она, не скрывая изумления. – Это во-первых. А во-вторых, на меня вышла одна парижская тетенька, какая-то давняя знакомая Ады Егоровны. Она сначала в личку ко мне постучалась, потом вот позвонила и… мам, она плакала! Ревела в трубку как корова, я даже не сразу поняла, что к чему, испугалась, расстроилась. А это она от радости, представляешь! Они с нашей Адой с самого детства подружками были, вместе в модели пошли, а потом насмерть рассорились и разбежались, как она думала, навсегда. А теперь она хочет увидеться с Адой Егоровной и…
Влажные Сашкины глаза вдруг сверкнули:
– Идея! Мы снимем об этом второй фильм, получится целый цикл, надо Маруське рассказать! – И она шагнула назад в свою комнату, дверь которой захлопнулась перед моим носом.
– Марусенция, у меня офигенные новости! – услышала я сквозь дверь. – Сядь и послушай, это бомба!
Я повернулась и пошла на кухню – бомбы бомбами, а чайку попить не помешает. С чем-нибудь существенным вроде вредного, но вкусного бутерброда с сырком и колбаской. Зожные диеты – это хорошо, но с такой активной жизнью, как у нас, на обезжиренном йогурте долго не протянешь.
Наконец-то Аде Егоровне сняли гипс!
По этому поводу она решила незамедлительно «выйти в свет», то есть спуститься во двор и погулять там без гипса и костылей, но в приятной компании.
Я ее поддерживала морально и физически, Сашка с подружкой снимали этот торжественный выход на смартфоны – набирали материал для нового фильма.
По ступенькам крыльца мы спускались плотной группой – не хотелось, чтобы наша звездная Гранмадам опять упала, но во дворе Ада Егоровна потребовала предоставить ей свободу передвижения.
– Нет, нет! Я сама! – Она одним твердым взглядом отвела протянутые к ней руки и медленно пошла по дорожке, опираясь на две трости сразу.
– Так себе дефиле, – глядя в спину бывшей супермодели, негромко покритиковала Сашка.
Наступать на левую ногу, только что освобожденную от гипса, Гранмадам побаивалась и потому слегка прихрамывала, но это быстро прошло. Метров через десять, шествуя мимо игровой площадки, где стало заметно тише, потому что многие детки замерли и замолчали, с интересом наблюдая за нашей процессией, старуха выровняла шаг, распрямила спину и подняла подбородок.
Мы с девчонками переглянулись. Сашка одобрительно улыбнулась, а Маруся, не переставая снимать, показала большой палец.
Вышагивая, как по подиуму, Ада Егоровна дошла до угла дома, а там вынуждена была сдвинуться в сторону, пропуская такси. Машина шла медленно, смуглый чернявый водитель приглядывался к номерам домов. Видно, кто-то нездешний приехал по незнакомому адресу.
