Я предполагал, что никого там не застану. Даже если родители уже вернулись из путешествия по Азии, они должны были эвакуироваться при первом предупреждении о надвигающемся урагане. Отправиться в Атланту, где жила моя бабушка – мамина мама. Нидл-Ки – барьерный островок. Он находится ниже уровня моря, так что во время урагана здесь остаются только чокнутые любители приключений. Но я ошибся: в доме кто-то был. На подъездной дорожке стояла полицейская машина, на крыше которой беззвучно крутилась и вспыхивала мигалка, а рядом с ней увидел фургон с эмблемой службы отлова бездомных животных. Рядом с машинами топтался полицейский в дождевике. Услышав, как хрустит гравий под колесами нашего «каприса», он обернулся.
– Ну и дела, – буркнул я. – Что это тут творится?
Нур вжалась в спинку кресла.
– Будем надеяться, это не твари.
Только надежда нам и оставалась, потому что наш искалеченный «каприс» ни за что не ушел бы от полицейской машины. Коп махнул нам рукой, приказывая остановиться. Я остановился, и он подошел ближе, прихлебывая из термоса.
– Вход в петлю – на заднем дворе, в садовом сарае, – шепнул я Нур. – Если придется, беги туда со всех ног.
И мысленно добавил: «Если этот сарай все еще там. Если его не унесло ветром».
– Имена, фамилии? – спросил полицейский.
У него были аккуратно подстриженные черные усики, квадратный подбородок и глаза с нормальными человеческими зрачками. Разумеется, это могли быть и линзы, но его манера держаться говорила о том, что перед нами – обычный человек. Ему было скучно, его все раздражало. Тварь вела бы себя иначе. Я заметил нашивку на кармане форменного дождевика: «Рафферти».
– Джейкоб Портман, – назвался я.
Нур представилась как «Нина Паркер» – и нам повезло: полицейский не стал спрашивать удостоверения личности.
– Я здесь живу, – сказал я. – Что случилось?
Офицер Рафферти перевел взгляд с Нур на меня.
– Вы можете доказать, что это ваше законное местожительство?
– Я знаю код от сигнализации. И еще у меня есть фотография – мы с родителями в холле.
Он снова отхлебнул из термоса с логотипом Управления шерифа округа Сарасота.
– Вы попали в аварию?
– Мы попали в бурю, – сказала Нур. – Нас снесло с дороги.
– Пострадавшие есть?
Я бросил взгляд на черные пятна от крови пусто́ты, оставшиеся на дверце и у меня на руке, но тут же с облегчением сообразил, что полицейский не может их видеть.
– Нет, сэр, – ответил я. – Так что тут произошло?
– Соседи сообщили, что видели во дворе бродяг.
– Бродяг? – Мы с Нур переглянулись.
– Обычное дело во время эвакуации. Воры, грабители и прочая подобная публика ищут, чем поживиться. Должно быть, они увидели, что у вас стоит сигнализация, и отправились за добычей полегче. Мы никого не нашли… но на нас напала собака, – он указал на фургон службы отлова. – Некоторые даже в бурю оставляют собак во дворе, на привязи. Я считаю, что это очень жестоко. Бедные животные пугаются, рвут поводки и убегают. Эту собаку сейчас пытаются поймать. Вам пока лучше оставаться в машине – ради вашей же безопасности.
Внезапно послышался громкий лай, и из-за дома выбежали еще два полицейских – молодой и пожилой. Оба держали в руках по длинному шесту. Другим концом шесты крепились к ошейнику, а в ошейнике билась собака – рычала, скалилась, трясла головой пытаясь вырваться. Полицейские тащили ее к фургону.
– Черт побери, Рафферти, так и будешь там стоять? – гаркнул старший из двух. – Открой нам дверь!
– Оставайтесь в машине, – грозно повторил Рафферти и, подбежав к фургону, стал дергать заднюю дверь.
– Идем, – сказал я, как только он повернулся спиной.
Я вылез из машины. Нур обошла ее и встала рядом со мной.
– Немедленно вернитесь в машину! – крикнул Рафферти, но даже не дернулся в нашу сторону. Дверь фургона заела, и он сражался с ней изо всех сил.
– Давай быстрее, а то она опять нас укусит! – завопил пожилой полицейский.
Я схватил Нур за руку: надо было как можно скорее добраться до сарая. Но тут раздался такой ужасающий рык, что у меня кровь застыла в жилах, а молодой коп крикнул:
– Ну, все! Сейчас она попробует тазера!
Пес залаял громче, настойчивей. Я едва сдерживался, чтобы не броситься ему на помощь, как вдруг раздался новый, смутно знакомый голос. С чистейшим британским акцентом кто-то произнес:
– Это я!
Я замер и обернулся. Нур тоже.
Я узнал этот голос.
Он принадлежал собаке – рыжеватому боксеру в шипастом ошейнике, взрывавшему гравий мускулистыми лапами. Полицейские ничего не услышали – им было не до того.
Рафферти наконец открыл дверь фургона. Старший сотрудник службы отлова удерживал пса, а младший размахивал тазером. И снова раздался голос – на сей раз я не просто его услышал, а еще и увидел, как пес шевелит губами:
– Джейкоб! Это я, Эддисон!
Теперь и полицейские его услышали – и застыли, разинув рты.
И Нур тоже.
– Это моя собака! – закричал я и побежал к фургону. – Лежать, мальчик!
– Он же только что… – пробормотал младший коп и осекся, замотав головой.
– Не подходить! – рявкнул Рафферти, но я уже подошел и опустился на колени в паре ярдов от Эддисона. Вид у него был слегка потрепанный, что не мешало, впрочем, ему выражать бурную радость: купированный хвост вилял так энергично, что вместе с ним тряслась и вся задняя половина пса.
– Все хорошо, он дрессированный, – сказал я. – Умеет всякие трюки.
– Он точно твой? – с сомнением переспросил Рафферти. – Так какого черта ты до сих пор молчал?
– Богом клянусь, эта собака что-то сказала, – вмешался старший коп.
Эддисон на него рыкнул.
– Снимите с него эту штуку! – потребовал я. – Он не кусается, если его не трогать.
– Да он меня уже укусил! – возмутился младший.
– Мальчишка врет, – подхватил Рафферти.
– Я докажу, что он мой. Эддисон, сидеть!
Эддисон сел. Полицейских это впечатлило.
– Голос!
Эддисон залаял.
– Нет, не так, – младший коп нахмурился. – Он словами говорил, а не лаял.
Я посмотрел на него как на психа.
– Просить! – приказал я Эддисону.
Тот сердито зыркнул на меня: это было уж слишком.
– Все равно придется его забрать, – сказал старший коп. – Он укусил офицера полиции.
– Да вы его просто испугали! – возразил я. – Больше он никому не причинит вреда.
