Вместо того, чтобы рыдать в каком-нибудь туалете какого-нибудь вокзала.
Лучшая мотивация для сдерживания слез – посторонние люди. По крайней мере, они отвлекают.
У Алины в руках телефон. Когда она с кем-то разговаривает, то осторожно крутит его в руках, постукивая им о полированную поверхность стола. Из под ее пальцев доносится только – стук, стук, стук. Она идеально держит ритм разговора. Как музыкальный метроном.
Кто мне потом расскажет, что из всего проигранного было задуманным, а что получилось произвольным? Если это импровизация, то я готова снять шляпу перед судьбой и стать закоренелым фаталистом. Но больше я склоняюсь к мысли, что снимать шляпу надо перед Алиной. И перед ее четко продуманным планом.
Она говорила, что была не в курсе, что в клубе окажется Романов. И уж никак не предполагала, что мы встретимся. А значит, и всего остального не могло произойти. Ну, не могло и все тут. А произошло.
Сначала в полупустом зале появляются какие-то люди. И сразу становится тесно. От их присутствия. Но я пока не обращаю на них внимания. Зато Алина выпрямляется. Будто бы набирает полную грудь воздуха. И замирает. В положении настороженной львицы на охоте.
Мне так и хочется ей сказать «Дыши, Алина, дыши».
Определяю беглым взглядом, что из присутствующих мне никто не знаком. И тут же теряю интерес. Остатки интереса. Огрызки. В то время как Алина поднимается и с холодной улыбкой здоровается с мужчинами. По очереди. С каждым за руку. Очень по-деловому.
Один из них, тот, что повыше, понаглее, и который мне кажется лишь смутно знакомым, садится рядом. В неярком свете помещения его волосы отливают серебром. Перламутровым серебром. На его запястье тонкий браслет с черным агатом. А верхние пуговицы на рубашке фривольно расстегнуты.
Алина коротко называет его Тигр. От полного имени Тигран. И я точно знаю, что уже слышала это имя. Между их фразами, словно натянуты струны. Но на лицах улыбки. Не слишком качественные. Уверенна, что им просто не найти повода перегрызть друг-другу глотки. Поэтому, не придумав ничего лучше, они начинают «дружить». До поры, до времени. Ну, до того самого повода. А пока все прилично.
Он бросает на стол сотовый телефон и делает знак официанту. Меньше чем через минуту приносят спиртное. Все это происходит в немом молчании. Но заказ выполнен безошибочно. На бессознательном уровне. Под действием прочной связи «хозяин-подчиненный». В таких случаях ошибок допускать нельзя.
Если посмотреть ему в глаза, то можно сразу оценить степень опасности. И последствий.
Остальные рассаживаются в соответствии со своим статусом. Чуть поодаль.
На тот момент я все еще сохраняю свою позицию Наблюдателя. Зрителя. Но в подобном окружении это уже не так просто.
Все становится совсем не просто, когда я замечаю фигуру Романова. И его девочку рядом с ним. Конца света не наступает. Но внутри что-то ощутимо переворачивается. Передергивается. И подкатывает к горлу. Горький привкус во рту приходится запивать не менее горьким виски. Один глоток. Второй. Кубики льда в моем стакане звенят. Подрагивают. В такт дрожи по телу.
Я даже не пытаюсь сделать вид, что мне охуенно весело. И непринужденно легко.
Что я наслаждаюсь компанией. И хорошим вечером.
Я сосредоточена на том, чтобы не психануть. Чтобы не сложить из своих нервов замысловатое оригами. Прямо на их тарелках. Хваленые дыхательные упражнения не помогают.
Я не знаю, как ведут себя в таких ситуациях. Я ни разу в жизни в такие не попадала. Что делать? Что изображать? Как реагировать? Как поступают, когда твой любовник приходит с другой? Когда он, как ни в чем не бывало, присоединяется к твоей компании? А его спутница спокойно и непринужденно кивает всем и садится напротив тебя? Так что появляется отличная возможность рассмотреть ее. Со всех ракурсов. И нет сил, чтобы отвести взгляд. Удивленный и немного обиженный взгляд. Охуевший. Сначала на нее. Потом на него.
У меня до сих пор не складывается картинка, как мы могли оказаться за одним столом. Нет никаких предположений. Я забываю, что здесь все друг друга знают. Что у них всегда есть повод поговорить о какой-нибудь херне. Решить проблемы. Обсудить сферы интересов. Пока мирным способом. В спокойной обстановке. Под умиротворенные отзвуки музыки.
Даже Алина нисколько не удивлена приходом Романова. Она беззаботно смеется, и ее глаза загадочно блестят в темноте. Если ее не знать – никогда не догадаешься, как ее это напрягает. Со стороны все выглядит как добродушная встреча старых друзей.
Девочка Романова несет чушь. Откровенную, но грамотно. В нужные моменты отвлекает внимание на себя. Она делает большие глаза и складывает губы в восторженное «о». На первый взгляд – в голове у нее полная каша, и все это напоминает врожденный дебилизм. Но она такая милая. Кукольная. Что ее чушь хочется слушать и слушать. Можно без проникновения в смысл.
Да, на первый взгляд все именно так и есть. У нее выразительные жесты и богатые интонации голоса. Каждое слово она будто вырисовывает, раскрашивает, наполняет глубиной. Своими репликами она идеально сглаживает разговор. Не встревает. Не любопытствует. А очень мягко и профессионально направляет в другое русло. Ее интерес – мужчины. Мы с Алиной в эту область не входим. Она не раздражает. Она – идеальное сопровождение. Эскорт. Если бы я не была когда-то на ее месте, то вряд ли бы это поняла.
За все время, что мы сидим, Романов ни разу на меня не смотрит. Даже случайно. Как будто меня здесь нет. На его лице застыло выражение хорошо скрываемой скуки. Иногда я слышу его голос. Спокойный и размеренный. Без раздражения, без интереса. Ровный и гладкий.
Допиваю. Прикуриваю. Изучаю пространство. Ничего конкретного.
– Повторить? – чей-то голос врывается мне в мозг. Берет его приступом. Чтобы распознать звуковые сигналы, чтобы преобразовать их в речь, чтобы ее осмыслить, мне требуется время. Много времени.
Молчу. Соображаю. Разглядываю пустой стакан. А потом медленно говорю. Тиграну.
– Двойную порцию.
Он усмехается. Поднимает руку, чтобы сделать заказ и коротко замечает. Как бы невзначай.
– Мне это нравится. Мы сработаемся.
Я просто вынуждена уточнить.
В каком плане? Что он имеет в виду? Под глубокомысленным «сработаемся»?
Он не отводит от меня глаз. Взгляд навязчивый и очень внимательный. Скользкий. Его улыбка становится шире. Как будто я сказала именно то, что он ожидал.
– А о каком плане ты в первую очередь подумала?
В некоторых ситуациях крайне нежелательно оставаться равнодушной к чужим фразам. Или несерьезно к ним относиться. Также нежелательно углубляться в свои проблемы, не замечая ничего вокруг.
Смысл его слов доходит не сразу. То есть сразу, но не в полном объеме.
Есть люди, с которыми можно съехать с темы. Завуалированно послать на х?й.
