Знакомый набор действий. Непроизвольный, как мышечная память. Стоит тебе вновь окунуться в ночную жизнь, удобно расположиться на мягком диване эксклюзивного автомобиля и твои движения словно замедляются. Ты автоматически переключаешься в режим существования, где никто никуда не торопится.
На входе нас встречает секюрити. По одной только уверенной походке они наметанным взглядом определяют, есть ли мы в списках или наше место среди толпы зевак.
Есть. Конечно, мы есть. Они это знают. И мы это знаем. Алина даже не смотрит в их сторону, быстро протягивает приглашение и, не дожидаясь ответа, проходит вперед. Никто не будет с ней спорить. Не рискнет. Для нее все эти мужчины в черных костюмах – мебель. И если вдруг мебель заговорит, она очень удивится. Но разговаривать с предметами интерьера не в ее правилах. У нее слишком быстро выработалась привычка не замечать тех, кто ей неинтересен.
– Где-то здесь должен быть Олег, – как бы между прочим бросает она, протягивая служащему коротенькую шубку из черной лисы.
Если обернуться, то можно легко заметить вереницу охраны, неукоснительно следующую за нами. То есть, за Алиной. В этот раз она действительно постаралась с выбором кандидатов, их практически не отличить от здешней публики.
Алина поправляет на бедрах узкое серебристое платье и смотрит на свое отражение в зеркале.
Она говорит:
– Ему давно пора начать появляться в таких местах. Если, конечно, он намеревается покорить российский рынок.
Меня ослепляет вспышка фотоаппарата, и на секунду я теряю связь с действительностью. Недовольно отворачиваюсь, осторожно прижав ладонь к глазам. Аккуратно, чтобы не размазать тушь.
Это такое мероприятие, где обязательно присутствуют журналисты. Любой уважающий себя журнал, касающийся светской хроники никогда, не пропустит подобного события. А за грамотный репортаж и грамотные фотографии организатор вечеринки, как правило, очень грамотно платит.
В том смысле, что на глянцевых страницах не должно появиться массовое потребление наркотиков по туалетам, оргии в отдельных кабинках ресторана и прочие мелочи, которыми всегда заполнены такие заведения. Иногда здесь круче, чем в самых убитых гашишных притонах. Под утро от алкоголя, кокаина и травки сносит крышу. Окончательно. И дамы в перламутровых соболиных шубах, которые сейчас чинно улыбаются в объективы, сверкая искусственными зубами, в двенадцать, как Золушки, превращаются в последних шлюх.
Впрочем, и принцы иногда тоже.
Вывернутая реальность требует более широкого взгляда на происходящее.
Здесь ни у кого это не вызывает удивление. Или негодования. Каждый сходит с ума по своему. И каждому прощаются мелкие странности.
Вывернутая реальность требует более масштабного взгляда на происходящее.
Так вот. Именно для этого журналисты и репортеры здесь тоже строго по приглашениям. Никому не нужны сюрпризы. Нужна реклама, пиар и рейтинги.
Поворачиваюсь к Алине и внимательно на нее смотрю.
– А он намеревается?
Она легкомысленно пожимает плечами. Легкомысленность и Алина не сочетаются. Это выглядит даже немного угрожающе.
– Спроси у него сама. Я не интересовалась.
– Я думала, он давно уехал, – бросаю через плечо и направляюсь вперед по узкому коридору. Алине приходится догонять. И ей это явно не нравится. Наверное, уже забыла, что это такое. Спина другого человека.
– Если увидишь его, передай, что я искала.
Мы заходим в просторное помещение, заполненное людьми, и расходимся в разные стороны.
Программа сегодняшнего вечера примерно такая: сначала фуршет, бесконечные речи благодарности, обязательные несколько фраз о перечислениях в благотворительный фонд каких-нибудь голодающих, приветствие особо известных гостей, пару поклонов за честь их здесь лицезреть. Затем список выступающих ди-джеев. Исключительно мировые имена.
Мы не кормим вас х?йней за ваши же деньги. По крайней мере, делаем вид, что этого не делаем.
На первом этаже открыт ресторан с изысканной азиатской кухней, писк этого сезона, где можно отдохнуть от музыки и расслабиться. Так же работает бар. Любые напитки на любой самый взыскательный вкус. А в два часа ночи откроется второй зал, где всех ждет феерическое шоу.
И бла-бла-бла.
Стены здесь прозрачные с неоновой внутренней подсветкой. Они переливаются от нежного-розового до бледно голубого в ритм музыки. Но когда наступает редкая пауза сквозь них можно увидеть мерцающий ночной город. Впечатление такое, словно паришь под облаками в хрустальном шаре.
Пол зеркальный, так что если постараться можно увидеть в нем свое нижнее белье. Вообще весь интерьер из стекла и бетона. Урбанистический стиль. Городской минимализм. Но на последнем этаже небоскреба. Ближе к Богу. Только за определенную сумму можешь это в полной мере прочувствовать.
Я медленно продвигаюсь сквозь плотную толпу людей. В руках у меня оказывается бокал шампанского. Периодически ко мне подходят незнакомые мужчины и женщины, и мы восторженно приветствуем друг друга.
Послушно целуем воздух у щек, делаем удивленные лица и наперебой спрашиваем как жизнь.
В таких встречах нет радости. Есть только ее тень. Вполне возможно, что это взаимно. Я могу проделать это с любым присутствующим здесь человеком, и мне ответят тем же. Знаешь-не знаешь. Помнишь-не помнишь. Какая разница? Улыбайся. Говори. Восхищайся.
Блондинка в возрасте и шикарном кремовом платье чуть ниже колена чокается со мной бокалом и нараспев протягивает.
– Последняя коллекция? Я была на показе. Меня впечатлило.
Я не была на показе. Я давно уже нигде не была. Я чуть отвыкла.
К нам присоединяется брюнетка. На ней тонкое жемчужное ожерелье, на ее губах ярко-красная помада, а ее глаза густо подведены черным карандашом. Длинные волосы собраны в тугой узел. Кармен, мать ее. Осталось лишь станцевать пасодобль на столе.
Вслух же лучше никак ее не называть. Есть большой шанс ошибиться с именем. Но лицо знакомое. Скорей всего, мы встречались раньше. Или я о ней что-то слышала. Кажется, она отличается эксцентричным характером, и каждый год бодрит всех очередным скандалом.
Таким образом, она развлекается. Разбавляет свою скучную жизнь жены нефтяного магната. Магнат терпит. Прощает. Платит журналистам, заминает скандал, и они живут дальше. Долго и счастливо.
– В следующем сезоне нам обещают умопомрачительную коллекцию Пако Робанна, – говорит она. – Мест на показ уже нет.
Она очень женственно закатывает глаза и с грацией лебедя проплывает дальше.
Вместо нее появляется вышколенный официант с подносом закусок. Маленьких канапе из мяса кальмаров, горошинами оливок и свежей зеленью.
Настоящая карусель из гастрономических шедевров, прозрачных юбок и шелковых галстуков.
