– Ты ничего не ответила по поводу поездки со мной, – короткий взгляд из под ресниц. Изучающий и внимательный. И снова молчание. Какое-то время. Время, чтобы еще раз обдумать свои слова. Нам обоим. Уже произнесенные и еще нет. – Впрочем, у тебя сейчас будет слишком много дел, чтобы надолго отлучаться из города.
Не занимаюсь переубеждением. И убеждением обратного. Это довольно бесполезные движения навстречу.
И так понятно, что пригласив меня с собой, он совершил ошибку. Отступил от собственных правил.
И так понятно, что, не согласившись сразу, допустила ошибку я. потому что второго раза не будет. Он не привык разбрасываться подобными предложениями. Тем более повторять их дважды.
На данном этапе лучше всего просто забыть его слова. И я киваю в ответ.
– Да. Но все равно спасибо, я никогда там не была.
Еще одна сигарета просто взорвет мои легкие. Но не смотря на сопротивление организма, прикуриваю. Глотаю горький дым. И сохраняю спокойное выражение лица.
С каждым разом это все сложнее делать. Сохранять невозмутимость. На любое положение дел. Некстати вспоминаю о успокоительных таблетках. Было бы неплохо сейчас немного притупить свои нервы. Приглушить. Звукоизолировать.
А так, будто ржавым лезвием по венам. С глухой отдачей в виски.
Но если хочешь проснуться завтра в относительном спокойствии, сегодня придется терпеть. Сжимать зубы. Растягивать губы в слабой улыбке. Все по пунктам. По ролям. Изображать.
Кончики пальцев ощутимо дрожат. Немеют.
– Найди как-нибудь время. Не пожалеешь.
Еще одно подтверждение, что если это и случится, то без него.
Щелкаю зажигалкой. Щелкаю зажигалкой. Щелкаю зажигалкой.
Я улыбаюсь и говорю:
– Обязательно.
Мы выглядим как два менеджера в обеденный перерыв. Обсуждаем места, где лучше провести свой отпуск. Делимся впечатлениями.
Якутск? Там, правда, так замечательно, как говорят?
Непременно. В следующий раз.
Позвоночник начинает ныть от неестественно прямой спины. Чувствую себя, как на колу. И никак не могу расслабиться. Рядом с ним это вообще нереально. Он держит меня в постоянном тонусе. Между желанием обыкновенной близости и желанием кувыркнуться в истерику.
Я не знаю, что делать с этим пограничным состоянием. Куда его приткнуть. И как получше пристроить, чтобы оно не затрудняло дыхание.
– Нужно, чтобы Таня, как можно быстрее решила проблему с документами.
Романов продолжает испытывать меня на прочность. И стойкость. Такие эксперименты проводят с металлами. Определяют порог разрыва. Сколько надо приложить усилий, чтобы разъединить крепко связанные атомы. До трещины. До разлома.
Его взгляд растворяется за моей спиной. Где-то в огнях ночного города. Он достает телефон и быстро набирает номер.
Больше не будет никаких промедлений. Вынужденных задержек.
На другом конце провода Татьяна Сергеева, тот самый адвокат, что лучший в городе. И она получает свою порцию его недовольного тона, и короткие сдержанные приказы поторопиться. Бросить все, но сделать так, чтобы я больше не сидела перед ним.
Ему неинтересны причины. Ему нужен результат.
Не прощаясь, Романов вешает трубку. Его взгляд продолжает блуждать в пространстве. Задумчивый и серьезный. В глубине черных зрачков отрешенность. И решительность.
Со мной решено покончить ровно в две недели.
Он больше ничего не обсуждает. Не вдается в подробности.
Подробности, в его понимании, мне вообще не нужны. Детали, нюансы, тонкости.
Главное, это конечная цель.
Главное, это его слово, которому надо безоговорочно верить и воспринимать, как истину.
Больше меня ничего не должно касаться. И его жизнь. Ни его методы. Это вроде как автономное существование. Без проникновения в личное пространство.
И если можно задеть сильнее, то только абсолютным безразличием.
Он может сколько угодно сидеть и смотреть мне в глаза, но в действительности, я вижу только его спину.
Я бы согласилась на любую ложь, самую нелепую, лишь бы чем-то залатать это ощущение. Но по его словам ложь необходима только для тех, кто тебе дорог. Кому ты не хочешь причинять боль. Тогда ложь становится анальгетиком. Обезболивающим морфием. Все остальные обойдутся правдой. Его совершенно не интересуют чувства чужих людей. Он может себе это позволить. Он, можно сказать, всю жизнь стремился к этой свободе.
Таким образом, я попадаю в последнюю категорию. Его персональной выбраковки.
И совершенно неясно, есть ли кто-нибудь в первой.
Напоследок очень хотелось бы верить, что нет.
Нет этих исключений, в которые мне не довелось попасть. Потому что едва представив человека, способного вызвать в нем подобные чувства, становится раз в десять обидней.
Но избавить свое изображение от таких картинок сложно. Особенно сидя с ним в тишине номера. Когда воздух колется. И молчание тоже. Взгляд непроизвольно по чертам его лица. Ласкает. Бесполезно. Беспричинно. Неоправданно и необоснованно.
А фантазия подкидывает все новые и новые сцены.
Ведь кто-то…
Каждый день…
Так же… Или не так же, а по другому. Неважно. Но рядом.
Это несоответствие реальностей. Возможностей. И хотений.
В идеале любого человеческого существа – надо подняться. По всем законам сохранения гордости – уйти. Плюнуть на себя, через себя, но оставить за собой это единственное правильное решение. Исчезнуть. Где-то внутри просто обязаны быть механизмы, отвечающие за этот аварийный выход. Инстинкт самосохранения должен работать и в этом направлении.
Однако здесь отлаженная система человеческого организма дает существенный сбой. Механизмы не отвечают, не блокируют, не срабатывают. Особенно когда он берет меня за руку и подносит ее к губам, чуть касается кожи сухими губами и шепчет «Разденься». В глазах у него настороженная улыбка, но Романов не делает ни одного движения навстречу. Только смотрит. От его взгляда, чувствую, как по телу растекается возбуждение. Горячее. Лихорадочное. Невменяемое.
От его близости перехватывает дыхание. От его такой невинной ласки внутри все перехватывает. Обжигает, словно раскаленным железом. Так что хочется жадно вдохнуть воздух.
Мое желание к нему иррациональное. Оно сильнее всех других чувств. Сильнее его слов. Сильнее моих обид. Просто когда его губы изгибаются в улыбке, все остальное отходит на второй план. На какое-то время. Пусть и непродолжительное.
Это сила притяжения. Чертов магнетизм.
Похоть. И сердечная недостаточность его прикосновений к коже.
