Я сажусь в машину, осторожно прикрыв за собой дверь.
Я пристегиваю ремень безопасности.
Я закрываю глаза, готовясь к очередному перегону по этому унылому городу.
– Как подружка? – спрашивает он спустя пять минут. Его голос врывается в мое сознание и почти будит. Я не сразу понимаю вопроса. Я не сразу понимаю, где я и кто рядом со мной. Чтобы привести в порядок реальность мне требуется какое-то количество удельного времени. Я быстро, насколько это возможно в моем состоянии, расставляю все и всех на свои места. После чего говорю:
– Нормально. О тебе справлялась.
Его это не удивляет, или он делает вид, что его это не удивляет. Или ему просто не интересно, кто о нем справлялся. Или ему просто никто неинтересен. Смысл один – он никак не реагирует на мои слова. Я не реагирую на него. И мы оба находимся во взаимном игноре друг у друга. Сохраняем равновесие в отношениях.
– Похоже, ей скучно живется, – замечает он, и я улавливаю в его словах скрытую угрозу. Что моментально приводит меня в чувства. Правда, всего на несколько секунд.
Таким тоном можно так же сказать, что не мешало бы выбить из ее головы подобные мысли.
– Не думаю, что кому то из нас сейчас скучно живется, – растягиваю губы в подобие улыбки, открываю глаза, пару раз моргаю, но потом сдаюсь и снова их закрываю. Такое безразличие может быть вызвано только тотальной усталостью.
– Не спи, – предупреждает он. – Хватит того, что ты и так каждый раз в невменяемом состоянии.
– Не нравится? – я пытаюсь сохранить снисходительную улыбку. Я всеми силами удерживаю ее на лице. Но, в конце концов, проигрываю и этот бой.
– Нет. Не нравится, – по слогам произносит он. Превосходная способность донести до оппонента весь смысл своих желаний. Одной модуляцией голоса. Так что не остается сомнений в его серьезности, а потребность продолжать разговор в том же ключе мгновенно отпадает.
Я не хочу задумываться, куда мы едем. Какие бы варианты не приходили мне в голову, ни один из них меня не удовлетворяет. Так что, когда я вижу, что мы подъезжаем к отелю меня это не удивляет. Совсем. Я просто отмечаю сам факт. С таким же успехом мы могли бы прибыть в любой другое место, и оно так же не произвело бы на меня никакого впечатления. Но все же я вспоминаю.
Что это один из самых дорогих отелей города.
Что, в нем шикарные номера с просторными балконами и превосходными видами на город.
Что в нем есть спа-салон и фитнесс центр, а так же бассейн и конференц-зал.
Его холл отделан белым с черными прожилками мрамором.
А служащие носят зеленую с золотым форму.
Я здесь была и не один раз. Известное место среди тех, кто не знает точного количества нулей у себя на счету. А подсчитать их довольно сложная задача. Практически невыполнимая. И уж, конечно, совершенно неинтересная.
Нет, я не отношусь к категории таких людей. Хотя считать для меня тоже адский труд.
Романов уверенно пересекает холл и направляется к лифту. Не оборачивается. Ничего не говорит. Просто идет по своей вселенной, не обращая внимания на окружающих. То, что я иду за ним не вызывает у него никаких сомнений. Это так же неоспоримо, как вежливые улыбки служащих отеля. Так быть обязано. Так будет. И так есть.
Я следую за ним, отставая на полшага. И тоже делаю вид, что мне все безразлично. Редкие в столь ранний час постояльцы стыдливо отводят от меня глаза. Они бросают брезгливые взгляды на мои разбитые колени, и больше уже видеть ничего не хотят. До мокрых спутанных волос дела не доходит. Не хватает смелости. Я инородный элемент среди них. Призрак. Меня проще не замечать. Смотреть в мою сторону ниже их достоинства.
Я постигаю смысл слова «презрение».
Все время, пока мы поднимаемся на лифте в компании молодой пары, пока мы идем по длинным коридорам, я упиваюсь этим словом. Я им буквально давлюсь. Оно гуляет у меня по пищеводу вниз-вверх, вызывая рвоту. На уровне безусловных рефлексов.
Он открывает дверь номера ключом-картой и включает свет, а я замираю на пороге. Далеко не от восхищения, возбуждения, предчувствия или страха. Ничего конкретного. Все в одном флаконе. Передо мной не стоит вопрос выбора идти или не идти. Я уже давно пришла. Но к чему? Или к кому? Это начинает волновать меня больше всего.
Я растеряно оглядываю безликий номер. В нем нет ничего, чтобы могло бы рассказать о хозяине. Стандартный люкс, вылизанный и вычищенный до блеска, так что в воздухе до сих пор витает запах свежести от чистящих средств. Плотные бронзовые шторы опущены, чтобы не пропускать дневного света. Сохранять интим. Никаких лишних и личных предметов.
– Стой, где стоишь, – глухо приказывает Романов и направляется к мини-бару. Чувствуется, что он здесь бывал. И не раз. По неторопливым движениям и умиротворенному спокойствию. По тому, как он передвигается по гостиной. Как по-хозяйски открывает бар и наливает себе стакан виски. Уверенна, что это его любимая марка. Как раз для подобных визитов. Он напоминает сытого хищника после охоты. Удачной охоты.
– Ты здесь живешь? – спрашиваю, для того чтобы хоть что-то спросить. Не молчать в ожидании его следующего шага, а наполнить тишину своим голосом. Будто она может обвалиться, если ее не подпереть постоянным потоком звуков. Несмотря на усталость, тело сковывает от напряжения.
– Нет, здесь живешь ты, – он оборачивается и смотрит на меня. В упор. От его потемневшего взгляда хочется сделать шаг назад, выйти за дверь и перевести дыхание. Как перед решающей битвой. Секунду для того, чтобы собраться с мыслями, взять себя в руки и уже достойно выдержать столь наглое разглядывание. Ничего из этого я не делаю. Остаюсь на месте, едва сдерживая нервную дрожь.
– Раздевайся, – делая небольшой глоток, невозмутимо произносит он.
– Что? – словно подозревая о своей глупости, вопрос срывается с губ тихо и хрипло. На цыпочках. Стараясь никого не задеть.
– Я сказал, раздевайся, – нетерпеливо повторяет он, повышая голос. – И не заставляй меня дважды говорить одно и то же.
В его бокале угрожающе позвякивают кубики льда. Янтарная жидкость становится с каждой секундой все светлее. Лед тает, скрадывая градус.
– Я говорю раздеться, и ты раздеваешься, – продолжает он еще резче и настойчивей. – Я говорю лечь, и ты ложишься. Чтобы я не сказал, ты это выполняешь. Что тут непонятного?
Действительно. Все предельно ясно. Правда, если он скажет «Спрыгни с моста», я, пожалуй, повременю.
Мои пальцы тянутся к пуговицам, вынимая их из петель. Одну за другой. Я делаю это по возможности быстро, чтобы было незаметно, как меня трясет. В голове крутится единственная мысль. Только бы без издевательств. Что угодно, но только без боли.
Страх перед физическим насилием – нормальный страх для нормального человека. Этим мы и отличаемся от животных. Разум посылает нам предупреждающий сигнал к сохранению жизни. Он подбрасывает мрачные картинки, чтобы мы начали бояться.
