После ухода Клеона к Герострату приходит его бывший тесть Крисипп, требующий уплаты долга. Вместо денег Герострат отдает Крисиппу свою рукопись, содержащую его жизнеописание, стихи и примитивные корявые рассуждения, названные им «философией». Герострат убеждает Крисиппа купить рукопись за 500 драхм, что значительно больше долга. Но за это Крисипп сможет размножить эту рукопись и выгодно ее продавать. Полученные от Крисиппа деньги Герострат через тюремщика, уже гордящегося тем, что охраняет такого необычного преступника, передает в харчевню, где собираются все пьяницы Эфеса, им «на увеселение». Пьяницы города возмущены поступком Герострата. Но, поспорив, что же делать с деньгами, решают их пропить. После этого они приходят к заключению, что хотя Герострат и мерзавец, но в нем «есть что-то человеческое».
Наместник персидского царя в Эфесе, Тиссаферн, обсуждает с Клеоном и своей женой Клементиной, как поступить дальше. Клементине давно хочется оставить свой след в истории. Она решает, что сможет убедить Герострата заявить на суде, что он сжег храм из любви к ней. Поэтому она убеждает мужа отложить суд и казнь.
Клементина подкупает тюремщика и проникает к Герострату. Последний говорит ей, что сжег не из-за любви, но готов на суде во всеуслышание заявить, что совершил преступление из-за любви, причем именно к Клементине. В обмен он требует от нее отдаться ему. Клементина выгоняет тюремщика и остается в камере вдвоем с Геростратом…
По прошествии 20 дней после преступления Герострат все еще жив и здоров. В городе начинают появляться его последователи. Одного из них приводят в суд по обвинению в попытке поджечь городской театр, где он выражает восхищение «сыном богов» Геростратом. Клеон крайне обеспокоен складывающейся ситуацией, но все еще рассчитывает провести суд над Геростратом по закону.
К Клеону привели тюремщика, который рассказывает ему о посещении Герострата Клементиной и Крисиппом. Клементина заявляет, что Герострат признался ей, что совершил преступление из любви к ней. Вызванный в суд Крисипп обвиняется в незаконной продаже сочинений Герострата. Но он утверждает, что продавал их только до подписания Тиссаферном закона, запрещающего это, а оставшиеся экземпляры сжег. Когда Клеон угрожает провести в его доме обыск, он признается, что хранит еще 15 экземпляров для «очень важного человека, персидского наместника Тиссаферна, являющегося фактическим хозяином в городе.
Тиссаферн в беседе с Клеоном не скрывает, что заказал экземпляры рукописи для себя и «уважаемых людей». Он не считает, что нарушил закон, так как сам этот закон и издал. Клеон рассказывает ему о посещении женой Тиссаферна, Клементиной, Герострата, и договоренности между ними. Но Клементина все отрицает. Тюремщика, который мог бы подтвердить правоту Клеона, находят убитым. Тиссаферн мирится с женой.
В конце пьесы Клеон ищет нож. Явно для того, чтобы убить Герострата, не дожидаясь суда, и остановить эту вакханалию.
Очень похожий сюжет стал основой фильма «Король комедии» (1982 г.) режиссера Мартина Скорцезе, отмеченный многочисленными кинокритиками, который очень советую посмотреть.
Что и говорить, очень поучительная и весьма печальная история.
Но мне нравится версия этой истории, изложенная в рассказе Д. Пословского «Дело Герострата»:
«— Слушается дело о сожжении храма Артемиды в Эфесе некиим Каломеем, — провозгласил судебный служитель, оторвав судью от тяжелых дум.
— Каломей, зачем ты сжег храм? — спросил судья, размышляя, какую ошибку совершила его дочь, связавшись с этим мерзавцем — как, бишь, его…
— Я хотел прославить свое имя, — отвечал Каломей.
«Если бы тот негодяй, соблазнитель дочери, не сбежал из Эфеса, я бы приказал утопить его в море», — рассуждал судья сам с собой.
— Что? И все? — удивился он, услышав ответ Каломея.
— Мое имя, память обо мне сохранят дотошные историки. Имена ваятелей, создавших храм, забудут, а меня будут помнить вечно! — необдуманно заявил тщеславный преступник.
— Ты ошибаешься, Каломей! Писарь! Вычеркни имя Каломея из дела. А впиши… Герострата! — Судья вспомнил, наконец, имя несостоявшегося зятя. — Надо быть глупцом, — продолжал судья, — сжигая храм из-за пустого желания славы, говорить об этом мне.
— А каким будет приговор? — спросил палач.
— Утопите его в море, — сказал судья.
И убитого горем Каломея потащили к морю.
— Да! И запретите впредь упоминать имя Герострата, — крикнул вдогонку судья и погрузился в размышления о добре и зле.
На следующий день в городе все говорили о негодяе Герострате и о мудром судье».
А вот еще один вариант такого же финала, найденный в глубинах Интернета, который мне очень нравится:
«Он улыбнулся и блаженно зажмурился, словно ослепленный собственной славой.
— Вся Эллада гудит! Все обсуждают дело рук моих! И через тысячу лет, и через две тысячи лет о моем преступлении будут помнить. Потому что никто никогда не сможет превзойти меня в искусстве бессмысленного разрушения. Я разрушил величайшее творение всех времен и народов — и совершил тем самым величайшее в истории преступление. Теперь можете меня казнить, мне всё равно. Я увенчал свое имя славой во веки вечные.
Судья вздохнул и сделал знак писарю:
— Теперь суду всё ясно. Пиши приговор. Смертная казнь, гражданская казнь… ну, всё как уже говорилось. И припиши особое постановление суда: дабы стереть самую память о человеке, совершившем это злодеяние, отныне и впредь запрещается произносить его имя… Герострат!
— Какой Герострат?! Мое имя Феофил!
— Я знаю, — сказал судья и осклабился.
— Слышал, поджигателя поймали. Говорят, прославиться гад хотел. Так его за это забыть решили, чтобы, значит во веки веков…
— Это правильно! Славы захотел, ишь чего! Хочешь славы — иди в солдаты. Или в певцы… А кого забыть то?
— Да вон, объявляют.
— Слушайте! Слушайте! За поджог храма Артемиды с целью прославиться, предать забвению на вечные времена имя Герострата!»
Храм Артемиды Эфесской
Храм Артемиды Эфесской на протяжении столетий играл исключительно важную роль в развитии города. Различные правители предоставляли храму богатые дары. Посетившие его за это время сотни тысяч верующих также оставили здесь много подношений. Останавливаясь в городе для посещения храма, они вносили значительный вклад в его экономику.
Слава храма как одного из «чудес света», шедевра архитектуры и внутреннего интерьера, украшенного картинами и скульптурами, авторами которых была самые известные художники и ваятели античного мира, сохранялась на протяжении столетий.
Поэтому, хотя храм не сохранился, он заслуживает отдельного рассказа.
Прежде, чем перейти к истории самого храма, считаю важным пояснить — что представляла собой богиня Артемида, во славу которой был сооружен этот храм.
