В наступившей тишине спецназовцы опустили оружие.
— Это что такое?! — непонимающе огляделся Дивов. — Да как вы…
— Помолчите, подполковник, — тяжело посмотрел на него второй искалеченный взрывом боец, окровавленный, страшный. — Давай, парень. Давай!
Медленно мы сблизились, пошли по кругу, не сводя друг с друга глаз. Пискунов нанес удар первым, обозначив ложный выпад ногой и довольно болезненно достав меня кулаком по ребрам. И тут же получил классический удар локтем в челюсть. Упал, перекатился на спину и, вновь оказавшись на ногах, бросился на меня, осыпая целым градом хорошо скомбинированных ударов. Но он уже плыл, плыл! И в образовавшиеся бреши обороны я сумел просунуть еще два точных, сильных удара. Он сбился с дыхания, отскочил. Я шагнул вперед… И пропустил мощнейший удар ногой по корпусу. Тут же последовал прием, называемый «хвост дракона», и я оказался на земле. Оттуда, опираясь о землю всем телом, ответил сдвоенным ударом ног. Его аж в воздух подбросило… Любой другой на его месте давно вышел бы из строя… Как и на моем, признаться, не слишком комфортном… Поднявшись и заметно шатаясь, мы вновь стали сближаться. В напряженной тишине раздался металлический удар, ворота с треском распахнулись, и двор молниеносно заполнился вооруженными людьми. Краем глаза я заметил спешащую ко мне Беликову.
— Стоять! — браво заорал какой-то худосочный полковник в милицейской форме. — Милиция!
Пискунов сплюнул на землю сгустком крови, кисло усмехнулся и поднял руки.
— И все же я лучше, — сказал он мне. — Без обид. Я бы тебя сделал.
— Не факт, — ответил я. — После драки кулаками не машут… Кстати, это твоя ошибка. Ты все время пытался соревноваться с милицией, а это глупо. Убийца не может быть лучше сыщика, а сыщик — лучше убийцы. Можно быть профи в своем деле, но нельзя путать разные понятия. Расклад дашь?
— Дам, — неожиданно сказал он.
Признаться, я даже удивился. Улик против него и впрямь было с гулькин нос. Что с того, что его вина была очевидна всем присутствующим. Не редкость, когда личность преступника известна всем, а юридически сделать ничего невозможно. Как шутит та же Беликова: «Перед законом все равны… А перед следствием — нет».
— Я дам расклад, — повторил он. — Тебе. Пусть остальные от зависти обгадятся.
— Дурак, — сказал раненый спецназовец. — Душевнобольной дурак!
Пискунов даже не посмотрел в его сторону.
— У нас работа такая, — сказал он, глядя мне в глаза. — Обижаться даже как-то нестандартно. Не беззащитных детей калечил. Ботаники по домам сидят, а в мужские игры с иным характером играют… Только уж довези меня до места сам. Что б эти… коллеги мне какую-нибудь заподлянку по дороге не кинули. А я тебе по дороге по себе весь расклад дам. Про других не стану — сами ищите. Идет?
Дивов лично надел на него наручники, подтолкнул к своей черной «Волге»:
— Ты так и так мне весь расклад дашь. Без всякой торговли.
— Да ну? — весело посмотрел на него Пискунов. — Уверен? — И, обернувшись ко мне, спросил: — Едешь?
Немного растерявшись, я посмотрел на Дивова. Тот секунду подумал, нехотя кивнул:
— Садись.
Я сел справа от Пискунова, дюжий двухметровый спецназовец подпер его плечом слева. Дивов, с наскоро перевязанной головой, устроился рядом с водителем:
— Поехали.
— Куда? — спросил водитель.
— Давай прямо в контору, на Литейный, — распорядился подполковник, повернулся к Пискунову. — Ну, рассказывай.
— Пусть он спрашивает, — кивнул на меня Протей.
Я задумался. Специфика моей работы была несколько иной, и допросы такого порядка мне проводить не приходилось.
— А… Зачем? — наивно полюбопытствовал я. — Зачем вообще все это?
— Ни фига себе вопросы! — опешил Пискунов. — Как зачем?.. Ну… Каждый зарабатывает так, как умеет. Амбиции, опять же, да и принципы… Веришь — ни одного хотя бы «просто плохого человека» я за эти годы не тронул. Мразь была первостатейная. Растлители, такие же убийцы, но «без понятий», бандиты, отмороженные на всю голову… Да все я знаю, что ты мне сказать можешь! Просто… Жизнь так сложилась. Выпало так, и все.
— Знаешь, — сказал я, — когда-то я слышал одну историю. Арестовывали в совдеповские времена одного крупного диссидента. Запамятовал: то ли Сахарова, то ли Лихачева. И молодой оперативник, знакомый с трудами этого человека, извинился: «Работа такая», на что тот ему ответил: «А вот работу себе, молодой человек, каждый выбирает сам». Я не пошел бы в спецслужбы, занимающиеся политикой и инакомыслием, как видишь, не стал и «шестеркой» на воротах какого-нибудь босса или, тем более, киллером. А своей работы не стыжусь. Сложно, злюсь от глупости законов и малозначимости моих усилий, но… не стыжусь. Даже оправдываться не приходится.
— Я и не оправдываюсь, — пожал он плечами.
Мы замолчали. Возмущенный Дивов переводил взгляд с меня на него. Наконец не выдержал:
— Ну?!
— Что? — посмотрел я на него.
— Давай… Допрашивай.
— Так вроде… и так все понятно, — сказал я. — Остальное специфика, тонкости.
— Но именно эти «тонкости» нам и нужны! — взорвался подполковник. — Где хранит оружие и грим. Связи. Старые дела. Номера счетов. Помощники.
— Я в этом не разбираюсь, — сказал я и отвернулся к окну.
— Да вы что?! — начал было Дивов, но Пискунов перебил его:
— Который час?
— Час? — непонимающе посмотрел на него подполковник. — Около одиннадцати, а что?
— Точное время?
— Двадцать два сорок две, — посмотрел на часы Дивов.
— Жить кто-нибудь хочет? — с веселым любопытством осведомился у нас Пискунов.
— В каком смысле?
— В прямом. Думаете, я заминировал одну машину? Нет, на той должен был уехать Сергей с Пановым. А остальные… На всякий случай.
Дивов умудрился повернуться к нам всем корпусом, ошалело тараща глаза. Подумал секунду, мотнул головой:
— Врешь! Пытаешься провернуть какую-то аферу! Не выйдет.
Пискунов безразлично пожал плечами. Я посмотрел ему в глаза, покачал головой:
— Не врет. Останови машину! Подполковник, срочно звоните водителям других машин… Пискунов, ты все же подлец! Там же люди!
— А вот работу каждый выбирает для себя сам, — странным, отрешенным голосом сказал Пискунов. Мне показалось, что он находится в каком-то трансе. Кажется, он упоминал о контузии?..
— Из машины! — рявкнул я. — Быстро!
Мы уже въехали на Литейный проспект. Водитель — умница! Не штаны в спецшколе просиживал. Он свернул в один из дворов, уводя эту бомбу на колесах с забитого людьми проспекта, бросил ее у глухой стены, кубарем вылетел из машины, отползая под защиту мусорного контейнера. Дивов хладнокровно дождался, пока спецназовец вытащит из машины Пискунова, и только тогда последовал за ними. Я едва успел укрыться за каменным крыльцом какой-то парадной. И тут рвануло! Не знаю, что это была за взрывчатка, но Протей ее явно не пожалел. Уши у меня словно засыпало песком, а в голове стоял такой звон, словно бомба разорвалась не в десяти метрах, а прямо в моем черепе. На этот раз машина горела. И как горела! В прямом смысле — синим пламенем да еще с копотью. И сквозь этот дым я увидел безжизненно распростертое тело спецназовца и стоящего с поднятыми руками подполковника. Неясная тень метнулась к выходу на Литейный. Из-за контейнера, где прятался водитель, ударил выстрел — все же молодец парнишка, из него выйдет толк! — из-под арки бабахнуло в ответ раз, другой… Выхватив пистолет, я бросился следом за убегающим Пискуновым. Мне было легче: ему приходилось расталкивать прохожих, да и скованные руки мешали бежать, но все же шаг за шагом он отрывался от меня. Стрелять я не мог — кругом были люди, но они же мешали вести прицельный огонь и Пискунову. И все же он уходил. Медленно, но уверенно отрываясь от меня метр за метром. Бессильная ярость охватила меня. Неужели уйдет?! Вот так, просто, посреди десятков людей, в самом центре города вновь скроется один из самых удачливых и опасных убийц, о которых я только слышал?! Ну уж нет! Сдохну, но догоню! Догоню!
